приспособлен к драке. Олле перешел в горизонтальный полет. Слегка теперь снижаясь, он легко следовал за вертолетом параллельным курсом, хорошо видимый. И его заметили.
Вертолет завис и стал набирать высоту, его сферическая пластиковая кабина повернулась вертикальной прорезью к Олле, и ствол пулемета в ней, тонкий и длинный, задвигался. Пока что Олле был под защитой мерцающего диска винта, но при первой возможности, вот сейчас, Джольф срежет его пулеметной очередью или изрубит винтом. Олле планировал точно над винтом, вертолет приближался с устрашающей быстротой. До смертоносного диска оставалось двадцать, потом десять метров. Страха не было, была уверенность, что Джольф не уйдет.
— Пока мы живы… Вспомни убиенных экологов, Джольф!
Олле привстал на сиденье орнитоплана, застонав от страшной боли, вырвал из крыльев обе руки вместе с браслетами и приросшими к ним синтемышцами и толчком выбросил себя из аппарата. В каком-то сумасшедшем движении он еще успел заметить, как рухнул сверху его аппарат, ломая лопасти винта вертолета, и как мгновенно синей радугой разлетелись брызги подкрашенной глюкозы — голубой крови его чудесной птицы. Он весь сосредоточился на одной мысли: войти в воду вертикально ногами вниз, и это ему удалось. Опускаясь в черную глубину и замедляя в ней движение, он видел, как неподалеку, быстро теряя очертания, погружался вертолет с разбитой от удара о воду кабиной.
Олле вынырнул, работая ногами, в руках — предплечьях и запястьях — рвущая боль не хотела уходить. Олле видел — руки у него целы, знал, что боль — это реакция на разрушение крыльев, поскольку аппарат на время полета включался в нервную систему пилота. Но боль обездвижила руки, и он не мог даже сбросить браслеты. Он лег на спину, качаясь на малой волне, берег скрывался в туманной дымке, спешить было некуда.
Океан дышал как живое существо, безмолвное в этом прохладном утре. Семья чистильщиков просыпалась на берегу от утренней росы. Люди вылезали из своих тележек, выпускали воздух из матрасов и, зябко ежась, брели к воде сполоснуть лица. Рокот донесся сверху, и они увидели над океаном черный вертолет и большую птицу над ним, розовую в первых лучах, еще не коснувшихся воды и берега. Они видели, как, сложив крылья, птица сверху ударила по вертолету и сломала ему винт, и вертолет, нелепо размахивая уцелевшей лопастью, рухнул в океан.
Чистильщики переглянулись и увели свои тележки с пляжа подальше в дюны. Мало ли что может случиться: приедут на своих ревущих машинах, схватят, станут задавать вопросы, угрожать, гнать от берега. Чистильщика всякий обидеть может.
Они видели, как из воды выполз на коленях странный человек, длинные руки его неподвижно висели. Выполз и остался лежать вниз лицом на мокром песке. Они смотрели и тихо обсуждали вопрос: подойти, помочь? Боязно, конечно, но ведь человек…
И внезапно из-за прибрежных валунов возник огромный черный зверь. Он двигался прыжками на толстых лапах и шумно дышал, вывалив красный язык. Зверь подбежал к лежащему, засуетился, завыл тонко. Человек поднялся на колени, потом на ноги, и они ушли в дюны, человек и зверь.
Нури достал гостевой билет — результат невероятных усилий Хогарда. Билет был заодно и пропуском в столицу: все магистрали были перекрыты оперативными отрядами лоудменов, их черные машины образовывали непроницаемые дорожные пробки. Движение на дорогах замирало с восьми вечера до шести утра, — таков был главный результат объявленного в Джанатии чрезвычайного положения.
Нури спешил. Нормам не выходил на связь уже вторую неделю, Олле тоже не давал о себе знать, накопилась целая коробка кассет с записями. Нури подчинился тогда решению штаба армии Авроры остаться на связи с Ферро, но сейчас это решение казалось ему неоправданным, а привлечение его к диверсии против Джольфа Последнего смотрелось как некая уступка его темпераменту. А ведь Нури и просил всего-то разрешения остаться в резиденции Джольфа, превращенной язычниками в детский приют. Какой-то смешанный отряд лоудменов и полиции пытался захватить резиденцию, но был наголову разгромлен воинами армии Авроры. Нури участвовал в обороне резиденции и кислородного завода как консультант-кибернетик, не более того. И он был вынужден сразу вернуться к себе, как только угроза захвата миновала…
Пророк Джонс, как узнал Нури из сообщения кибера Ферро, закончил подготовку к перевороту и не сомневался в успехе. Это ощущалось и в наглой самоуверенности агнцев, проверявших документы на дорогах, и в безлюдности притихших в предчувствии еще горшей беды городков, мимо которых мчался лимузин Нури, и в той лихорадочной спешке, с которой правительство издавало законы. Закон об организации приходов на предприятиях взамен профсоюзов — в каждом священник из центурионов и кибер-секретарь; закон о принятии присяги на верность фирме; закон, объявляющий веру в Великого Кибера государственной религией; закон, объявляющий язычество ересью, караемой заключением в концлагерь на срок, достаточный для обращения в веру истинную. Вначале правительство объявило, что замурует бездействующие линии метро, но это решение после эпизода с отключением электроэнергии пришлось отменить. С концлагерями тоже не получилось. Это доказывало, что армия Авроры превратилась в силу, способную ограничивать произвол власть имущих. После захвата резиденции Джольфа и одновременных разрушительных ударов по местным филиалам гангстерский синдикат был разгромлен и потерял значение как сила, противостоящая язычеству. Во всяком случае, Джольф V на смену Четвертому не появился, а с уцелевшими бандитствующими элементами, в случаях, когда они проявляли себя, справлялись даже обитатели обочин.
Миновав последний пикет лоудменов у въезда в столицу, Нури переключил машину на ручное управление и по вымершим гулким ущельям улиц двинулся к «Фениксу», надеясь застать там Нормана Бекета и отдать наконец ему пакет с пленками. Здание мятежного журнала располагалось вдали от центра по соседству с серыми коробками домов рабочей окраины. Небольшая площадь перед ним была заполнена толпой. Желтые агнцы вперемежку с голубыми лоудменами угрожающе орали, размахивая лучевыми пистолетами.
Нури вышел из машины, на него никто не обратил внимания. Но когда он пытался пробраться через толпу ко входу в здание, колоссальный, трехметрового роста, кибер, по-видимому основной здесь распорядитель, прогудел что-то теснящимся рядом с ним лоудменам, и Нури был схвачен и вышвырнут на узкую панель. Напрасно он размахивал пропуском и пытался что-то доказать. Толпе было не до него. Дожили, черт возьми! Шахтный кибер, даже не требующий психоналадки, примитивный, как арифмометр, командует людьми!
Встав на сиденье своей машины, Нури увидел, как десяток агнцев били ногами в двери редакции. Он видел, как распахнулись двери и вышли три сменных редактора, люди, известные всей Джанатии. Среди них был Норман Бекет, он возвышался над толпой в своем шлеме и стоял спокойно, положив руки на пояс астронавта. Толпа отхлынула, когда рядом с ним появился Олле.
— Генерал! — послышалось в толпе.
— Ну, — сказал Олле, не повышая голоса. — В чем дело?
Из толпы выдвинулись двое агнцев.
— Мы хотим войти внутрь!
— Так войдите. — Олле не тронулся с места. Агнцы переминались перед ним, оглядываясь на толпу.
— Бараны! — сказал Норман. — Примитивные…
Он не договорил, на груди его на мгновение вспыхнула и погасла огненная полоса. То, что случилось вслед за этим, было подобно вихрю. Олле выбросил вперед кулак, и лучевой пистолет, выбитый из рук агнца, взлетел над толпой. И пока агнец, перегнувшись, медленно опускался на асфальт, второй уже летел плашмя в толпу, сбивая передние ряды. Олле врезался в толпу, как нож в масло, и через минуту площадь опустела. Двое остались на площади — трехметровый кибер и Олле, замерший перед ним в сутулой позе борца. Олле повернул голову, и Нури увидел его непривычно усталое, будничное лицо. Он, видимо, что-то сказал, потому что Норман исчез.
— Это ты их привел? — громко, как глухому, растягивая слова, спросил Олле.
— Я здесь главный. Их мне подчинил тот, кто задает программу! — прорычал кибер голосом генерала Баргиса. Он согнул колени и подался корпусом вперед, готовясь к броску.
— А чем ты занимался раньше? — Олле явно не замечал намерений кибера, — Нури в отчаянии
