начальника. Улучив паузу, постучал в дверь:
— Разрешите, товарищ полковник?
Блоков, увидев сияние мундирных пуговиц и пестроту наградных планок на груди, удивленно дернул бровью:
— Входи, Сергей Аверьянович. Присаживайся.
Сысоев, однако, садиться не стал. Он чуть не строевым подошел к столу и положил перед начальником папку:
— Разрешите согласовать два представления, товарищ полковник.
Блоков прочитал бумаги — они, разумеется, были в полном порядке — и снова недоуменно поглядел на Сысоева:
— Все правильно, Сергей Аверьянович… Да ты присядь. Как дома-то, все здоровы?
— Так точно, — отрапортовал Сысоев, глядя в окно и продолжая стоять.
— Гм… — Блоков ничего не понимал. — Ты что это такой… уставной? Случилось что?
— Никак нет, — по-прежнему в окно доложил Сысоев.
— О-о, значит, дело швах.
Блоков поднялся из-за стола, взял Сысоева под руку и повел к стульям, выстроившимся у стены.
— Садись, садись… В чем дело?
Сысоев покрутил шеей, сдавленной галстуком, и неожиданно для себя дал заливистого разобиженного петуха:
— Если мне пора…
Смущенно остановился, долго прокашливался, потом сиплым баском досказал:
— …на пенсию, так ты мне, Алексей Матвеевич, прямо скажи. Поперек дороги я никому стоять не хочу. А нужен я — так и работу дай настоящую…
Людей в областном следственном отделе, как всегда, было мало для того количества дел, которое здесь перемалывалось. Потому ходатайство Сысоева было удовлетворено на другой же день, и даже более чем полностью.
Опять не закрывалась дверь — очередью шли свидетели. Опять приходилось и есть, и спать на бегу. Опять ежевечерне звонил домой: «Извини, сегодня задержусь…
Словом, вернулось то состояние постоянной напряженности, постоянной нехватки времени, постоянной усталости, без которого, однако, жизнь — не жизнь, а сплошная отставка.
И вот сейчас, двигая вперед на привычном пределе мощности, — а сердчишко уже явно не то, и кости, видно к погоде, занудно болят — подполковник Сысоев тем не менее с удовольствием сообщил в трубку:
— Дежурный следователь слушает.
— Сергей Аверьянович, — донесся голос Горчакова. — Ограбление сберкассы. Инспектор уголовного розыска извещен. Проводника с собакой нужно?
Кости сразу успокоились. Исчезли всякие сердечные покалывания.
— Да, нужно. Созвонитесь с дежурным экспертом НТО, пусть побудет на связи. Жертв нет? Понял. Место происшествия под охраной? Спускаюсь.
Инспектора уголовного розыска Чернова нашел уже у выхода.
— Ну, Дмитрий, сегодня нам будет работка…
Возле машины их догнал выбежавший из дежурной комнаты капитан Горчаков:
— Проводник выехал к месту происшествия.
— Давно?
— Только что.
— Да нет, происшествие давно обнаружили?
Горчаков поднес часы к глазам.
— Сигнализация — четырнадцать… нет, теперь пятнадцать минут назад сработала. Подтверждение помощника с места происшествия — шесть минут спустя.
— Сколько грабителей? Приметы есть?
— Двое. Приметы самые общие. Один в куртке и вязаной шапочке с козырьком, у другого — пальто, ушанка.
Все равно передайте патрульным машинам и постовым.
— Уже.
Машина, чуть не ткнув бампером газик, на котором приехал помощник дежурного, остановилась у сберкассы. Сысоев, пока шел к двери, увидел, что у газетного киоска что-то спрашивает у продавщицы милиционер Климков. «Работает…» Из соседнего с кассой подъезда вышел Беляк и будто не спеша прошел в следующий. «И здесь работают». Чуть в стороне Рыжухин разговаривал с двумя остановившимися было девушками.
— Только подошли?.. Ну, счастливо погулять! — донесся его голос.
Неброская, незаметная постороннему глазу, в городе уже стремительно разворачивалась работа, называемая личным сыском. Все так же мерно мигают синим глазом патрульные машины, по-прежнему внешне невозмутимы постовые. Но система охраны правопорядка уже действует, пользуясь пока скудной, чрезвычайно скудной информацией.
Ничего. Будет информация!
Сысоев вошел в сберкассу и, пропустив Чернова, аккуратно прикрыл дверь, не трогая металлическую ручку.
— Здравия желаю, — поздоровался Чеидзе. Он стоял у входа.
— Так и висела? — кивнул Сысоев на табличку «Закрыто».
— Так точно.
Подошел помощник дежурного Михаил Шилов и вполголоса доложил о своих действиях.
Сысоеву было приятно чувствовать слаженность — при всем разнообразии действий — многих служб и множества людей, высокую профессиональную культуру в работе умных помощников.
Прибыл проводник с собакой. Но их сразу пришлось отправить обратно. След терялся за порогом: непрерывный поток прохожих в эти часы пик, резкий запах отработанных газов от автомашин исключали работу Султана. Пес дважды крутнулся у ступенек невысокого крыльца и, нервно повизгивая, заметался то в одну, то в другую сторону.
Дмитрий Чернов, нетерпеливо поглядывая на следователя, уже стоял возле кассиров. Сейчас, сейчас… Сысоев, внимательно — будто кинокамерой снимал — оглядел кассовый зал. Торопись не спеша, дорогой Дима, это великая вещь! Когда кассирши будут рассказывать, ты будешь головой крутить — где да как… А я зал теперь год буду помнить — и вон ту полосу на барьере, и стул, лежащий на боку, и лист какого-то бланка, высунувшийся из сейфа… Ты будешь оглядываться, а я за свидетелями понаблюдаю…
Кассирши ему понравились. Старшая, Клавдия Михайловна Федорова, уже справившись с волнением, обстоятельно рассказывала, как все произошло. Девушки же — они по очереди входили к кабинет заведующей — старательно пробовали вспомнить детали. Однако первый опрос — при всей добросовестности и старательности свидетелей — дал все-таки очень немногое.
В 18 часов 45 минут Тоня Ковалева — ее рабочее место находится ближе всех к выходу — поднялась, прошла за барьер и повесила табличку «Закрыто». Но дверь отворилась, и в сберкассу вошла женщина в меховой шубе коричневого цвета и такой же меховой шапочке, с нею — девушка лет шестнадцати, одетая в светлое пальто и белую шерстяную косыночку. Они попросили оплатить им лотерейный билет. Тоня прошла к своему столу и, проверив выигрыш по таблице, выдала женщине деньги. Клиентки вышли, а Тоня склонилась над столом, делая в документах запись о последней операции.
В этот момент Федорова услышала металлический щелчок у входа. Перестав считать лежавшую перед ней пачку банкнот, она подняла голову и увидела мужчин в черных полумасках. Один, в спортивной куртке и вязаной шапочке, закрывал дверь на крючок, второй бежал к барьеру. Когда он перепрыгнул через барьер на стол Тони и закричал: «Поднять руки! Встать! Иначе стреляю!» — Федорова успела нажать кнопку сигнализации. Сзади раздался шум — второй грабитель тоже перепрыгнул барьер. Федорова, медленно поднимая руки, локтем двигала к себе лежавший на ее столе пистолет. Но воспользоваться им не сумела:
