том же Батуме втайне сданы в аренду фирме «Стандард ойл» нефтяные резервуары и причалы нефтяной гавани. Намечено открытие отделения англо-французского Оттоманского банка в Тифлисе. Продолжают существовать пограничные между тремя республиками кордоны с заградительными отрядами, таможенные перегородки. Нет согласия перейти на единые денежные знаки. А тем временем в Париже беглые «правительства» мусаватистов, меньшевиков, дашнакцаканов сколотили на вспомоществование Антанты «Кавказский Центральный Комитет объединенного восстания»…
Третьего ноября в Баку в пользу заключения «федеративного союза между республиками, прежде всего в области военной, хозяйственной и финансовой работы и иностранной политики» высказываются Кавбюро ЦК РКП (б) и Центральные Комитеты компартий Азербайджана, Армении, Грузии. «Политическое объединение даст возможность республикам на деле установить между собой тесный хозяйственный союз, попытки к заключению которого делались неоднократно. Послужит прочной гарантией от всяких покушений на них со стороны контрреволюционных сил и укрепит Советскую власть на рубежах Востока».
В Азербайджане протестуют слывущие архилевыми Р. Ахундов и М. Гусейнов. Перечеркивая собственные пылкие речи на тему: «Нариманов неоправданно осторожен, пристрастно уступчив в национальном вопросе», они шлют доклады в Москву о «преждевременности федерации». Она допустима по прошествии многих лет, когда-нибудь… В Грузии весьма неразборчивые в союзниках и средствах политической борьбы «будисты». Так острые на язык жители Тифлиса называют воинствующих национал- уклонистов, возглавляемых Буду Мдивани.
Ленин вносит предложение — оно принято Политбюро на исходе ноября: «1) Признать федерацию закавказских республик принципиально абсолютно правильной и безусловно подлежащей осуществлению… 2) предложить Центральным комитетам Грузии, Армении и Азербайджана (через Кавбюро) поставить вопрос о федерации пошире на обсуждение партии и
В этом году большего уже не успеть. Новый — девятьсот двадцать второй все прежние споры, доводы за и против федерации круто обрывает. Всем Советским республикам, теперь их девять — от Невы и Днепра до Тихого океана, от горной гряды Большого Кавказа до обжигающих песков Хорезма и зеленого разлива лесов Белоруссии — приходится держать фронт еще неизведанный, дипломатический. Одной общей делегацией на международной (двадцать восемь буржуазных стран, с доминионами Великобритании тридцать три) экономической конференции в Генуе надо отстаивать поставленные цели: борьба за всеобщий мир и добросовестное экономическое сотрудничество, деловые торговые отношения независимо от политической системы партнеров. По определению Владимира Ильича: «…ни на что не выгодное для нас не пойдем. Ультиматумам не подчинимся»[109].
В пятницу, 27 января, в круглом Свердловском зале Кремля чрезвычайная сессия ВЦИКа обсуждает состав советской делегации. Председатель — Ленин (Владимиру Ильичу придется подчиниться народному требованию жизнью своей не рисковать, за границу не ехать), заместитель председателя — Чичерин, генеральный секретарь делегации — Боровский. Члены делегации — Красин, Литвинов, Нариманов, Рудзутак…
Несколько неожиданно звучит сообщение председательствующего на сессии Калинина:
— Слово для заявления полномочному представителю Азербайджана.
Строгое, короткое, оно с комментариями весьма противоречивого толка обойдет прессу, пожалуй, всех континентов. «Империалистические государства не приглашают в Геную делегатов от угнетенных мусульманских стран. Это объясняется тем, что правительства Европы, и не только Европы, смотрят на мусульманский угнетенный Восток как на колонии, на объекты их грабежа. Поэтому мусульманский Восток направляет свои взоры на Советскую Россию как на единственную защитницу интересов и прав всех угнетенных и надеется, что российской делегацией будут вполне защищены интересы Востока».
За тем январем пойдут месяцы такие, что грех добрым словом не помянуть. Хотя и не обойдется без борьбы, забот. Так в этом вся жизнь Нариманова.
Февраль. В Тифлисе I съезд коммунистических организаций Закавказья. На смену свое с честью отслужившему Кавбюро ЦК РКП (б) приходит избранный делегатами Компартий Азербайджана, Армении, Грузии краевой комитет. Нариманов — член крайкома. Чуть позднее и его Президиума.
Март. Венец труднейших усилий — подписание договора о федеративном союзе Закавказских республик. С двенадцатого числа Нариманов один из трех председателей Союзного Совета.
Апрель, часть мая. Конференция в Генуе. Наказ Нариманову: «Рабочие, крестьяне, красные аскеры и красноармейцы трудового Азербайджана поручают своему представителю защищать достигнутые ценой величайших жертв революционные завоевания, права, национальную свободу и независимость всех советских республик.
Те, кто сами недавно были рабами и всего лишь два года назад сбросили с себя цепи, поднимают свой могучий голос в защиту попранных прав и интересов колониальных стран Востока. К этому голосу должна чутко прислушаться вся наша советская делегация и громко передать тем, с кем придется сесть за дипломатический стол».
Нелишне заметить. Советская делегация с первого часа энергично настаивает на снятии запрета хотя бы с участия Турции. «Мы еще раз просили итальянское правительство, — сообщает в Москву 10 апреля Чичерин, — передать державам Антанты наше предложение о приглашении на конференцию Турции». А когда турки на свой риск прибыли в Геную, им было заявлено бароном Авеццано от имени председателя конференции: «Турция исключена. Очень сожалею о том, что вы потрудились приехать. Это совершенно бесполезное путешествие, разве если с целью повидать памятник Колумбу…»
Будет и телеграмма из Баку. Чичерину и Нариманову. «Красные аскеры Азербайджанской Красной Армии охраняющие кровь Советских республик нефть на общем собрании 15 апреля постановили зачислить Вас почетным красным аскером этой армии и полагать в служебной командировке в Геную».
По возвращении Нариманов также от своего и Чичерина имени доложит о выполнении задания. Получит благодарность с занесением в «красноармейскую книжку». А по линии партийной — Пленум ЦК РКП (б) 16 мая одобрит опыт первого совместного выступления Советских республик на международной арене — убедительнейшее проявление доверия ранее угнетенных наций к России.
Июнь. В который раз Владимир Ильич употребляет свое влияние в пользу Азербайджана. Решением правительства шестьдесят процентов так называемых долевых отчислений за поставленную республикой нефть пойдут на школы и больницы Азербайджана. Насколько важны эти отчисления, Нариманов напишет два года спустя, когда ему придется возобновить аналогичные хлопоты.
На линованной бумаге красными чернилами:
«Товарищу Мусабекову[110].
20 марта в Политбюро еще раз рассматривался вопрос о долевых отчислениях в пользу Азербайджана. Дело обстояло очень остро в связи с трудным экономическим положением страны. Тем не менее Политбюро уважило мою просьбу, хотя доводы возражавшего мне тов. Дзержинского были серьезны.
Впервые, когда мною этот вопрос был поставлен перед Политбюро еще при товарище Ленине, я прямо указывал на отсталость Азербайджана в культурном отношении (около 3–4 процентов грамотных) и еще на убийственные климатические условия в низменностях Азербайджана (малярия). Из этого Вы видите, какие цели преследовались мною. Эти же соображения заставили меня и теперь выступить перед Политбюро…
Я, конечно, не имею права делать Вам указания, а потому я придаю своему письму частный характер, являясь гражданином Азербайджана… Моя мысль, кажется, ясна — средства, получаемые за нефть, должны расходоваться чрезвычайно бережно на просвещение и здравоохранение. Тот, кто знает положение Азербайджана, иначе не может рассуждать».
Август. Одиннадцатого в середине дня Владимир Ильич принимает в Горках Самеда Агамалиоглы и Авеля Енукидзе. Расспрашивает о Нариманове, просит передать ему сердечный привет. Жизнь сложится так, что личных встреч уже не будет…
Декабрь. Воскресный день, десятое число. Битком набитый оперный театр в Баку. Сейчас откроется I съезд Советов Закавказья. К трибуне направляется Нариманов.
Один из тех, кто его внимательно разглядывает, ученый Азиз Шариф помнит: «Наслушавшись
