изменений вроде бы не наблюдалось. Однако напрягало, рассеивало внимание.
Отработав три часа с небольшим, Олег прервался на кофе. И как раз ставил джезву на плиту, когда снизу донесся стук. Короткий, деликатный. После полуминутного перерыва — еще.
Интересно.
Олег замер, прислушиваясь; отвлекся, и кофейная пена запузырилась на плите. Вот черт.
Стук снова повторился. Неужели она?
Она знает, где я живу, думал Олег, спускаясь вниз по лестнице — в третий или, может быть, в четвертый раз после окончания ремонта. Первый этаж был холодный, нежилой, даже воздух здесь застоялся, пропитался затхлостью, словно прошло бог знает сколько времени. Дом с привидениями, черт бы его побрал. Привидение я сейчас впущу.
Этой дверью он вообще ни разу не пользовался, а потому не сразу вспомнил, что ключ от нее висит в общей связке, там, на втором этаже. В который раз чертыхнувшись, Олег развернулся назад. Если не дождется, значит, не судьба. Мои извинения, госпожа Свенсен.
И много ли у меня оснований считать, что это именно она?
От беготни вверх-вниз по ступенькам дыхание сбилось, сердце застучало немного чаще, чем ему дозволялось. Из-за снега уже второй день подряд срывалась утренняя пробежка, и неизвестно, сколько его еще нападает, этого снега, и как надолго… что там Дагмар говорила про лыжи?
Какой только чепухой не заклинаешь себя, тыча ключом в замок девственной двери. В которую, кажется, уже не стучали.
Зато в нее скреблись, шумно дышали, а затем, когда замок, наконец, подался, громко приветственно гавкнули. Олег открыл, и заснеженная морда Ульфы ткнулась ему в ноги.
— Я начал волноваться, — сказал Йона. — Зная, что вы дома… здравствуйте, Олег.
— Добрый день, — он слегка оторопел. — Проходите.
Никогда Йона не напрашивался к нему в гости. И никогда не казался человеком, способным прийти без приглашения туда, где его не ждут. Где не ждут вообще никого, что старику, конечно же, известно.
Йона замешкался в дверях. Его сухощавую фигурку перечеркивала сверху горизонтальная перекладина: он держал на плече лыжи, а другой рукой опирался на палки, которых было неправильно много, чуть не целая связка. Присмотревшись, Олег понял, что и лыж у Йоны многовато — сразу две пары.
Старик аккуратно спустил снаряжение с плеча, постучал лыжами о пол у порога, стряхивая снег. Никакого коврика под дверью не было, снежные комья рассыпались по паркету, и он виновато поднял взгляд на Олега:
— Простите.
Ульфа отряхнулась, добавив снега на полу, и молча легла у дверей. Сторожевая собака; по спине пробежал холодок, Олег невольно напрягся. Вторжение — не иначе — нравилось ему все меньше и меньше. Какого черта, это же мой дом!..
— Простите, — повторил Йона. — Я никогда не позволил бы себе… Но вы перестали бегать по утрам, и простая логика подсказывает, что…
И что же ему подсказывает его простая логика?!
— …что у вас нет лыж, — спокойно закончил старик.
Стало смешно. Они сговорились все, что ли? Озноб отпустил, Олег отступил на шаг вглубь комнаты и широким жестом указал на лестницу:
— Проходите, я как раз кофе пью.
— Спасибо. Я на одну минуту.
Отказом это не было. Прислонив лыжи и палки к стене, Йона легко взбежал на второй этаж. Предварительно он сделал знак Ульфе не трогаться с места, — ас другой стороны, мне на кухне не хватало только кавказца с мокрыми лапами, согласился Олег. Поднялся следом, проверил, как там машина за окном, затем вытер плиту и поставил джезву заново, на двоих.
Йона присел на табурет, снял кепку и куртку, огляделся по сторонам и, не найдя, куда деть вещи, так и остался сидеть с ними в обнимку. Навык принимать гостей безнадежно утрачен, констатировал Олег. Надо бы повесить его одежду и принести, что ли, вторую табуретку из кабинета… Чуть позже, кофе у меня сегодня уже сбегал.
— У вас есть запасная пара? — спросил, не оборачиваясь от плиты.
— Это лыжи сына Лотты, — отозвался Йона.
Который утонул, не сразу сообразил Олег. Квадратная бабища из лавки. Н-да.
— Сколько я ей должен?
— Ничего. Сами понимаете, они ей не нужны. Лотта просила передать вам, что она сожалеет об… инциденте и будет рада видеть вас в лавке. Не обижайтесь на нее. Тем более что неизвестно…
— Что?
— Сколько продлится снег.
Олег разлил кофе — в единственную чашку и в стакан. Деликатный Йона, уловив его колебание, придвинул стакан к себе. Олег сходил за табуретом, присел напротив.
— Вы думаете, это может быть надолго? Все-таки весна.
— Весна — понятие необязательное. Бонус. Я вам, кажется, уже говорил.
Снег стал крупнее, сплошь залепляя окно пушистыми хлопьями. Через минуту снова поредел, закружился броуновским движением, и казалось, большинство снежинок не падают, а поднимаются вверх. Йона пил кофе с удовольствием, маленькими глотками, чувствовалось, что ему очень хочется закурить трубку.
Не на моей кухне.
— Зачем вы бросили тогда… руку в море? — спросил Олег.
Йона удивленно глянул поверх стакана. Ответил после паузы:
— Понимаю. Вам, видимо, показалось, будто это человеческая рука.
— А чья?!
Старик отпил еще глоток, подержал во рту, причмокнул:
— У вас отличный кофе, Олег… Забудьте, это вообще не рука. Помните, я рассказывал о щебенке с примесями? С тех пор море время от времени подбрасывает сюрпризы. Иногда весьма любопытные, но я не охотник за диковинами. Выбросил, потому что боялся за Ульфу. А…
Он осекся, передумал спрашивать дальше. На любой вопрос можно дать вполне убедительный, будничный, исчерпывающий ответ. Во всяком случае, Йона сумеет. И у меня пет никаких оснований ему не верить. Пока.
Йона допил кофе и встал:
— Спасибо. Не буду больше вас задерживать. Идемте, проверите крепления. Захватите вашу обувь, специальные ботинки там не нужны.
Они спустились вниз. Ульфа по-прежнему подпирала изнутри дверь; подняла голову, пошевелила хвостом, виновато косясь на лужу, расплывавшуюся вокруг лыж и палок. Йона взял у Олега ботинок, и, опустив одну лыжу горизонтально на пол, пристегнул ремешки.
— Примерьте.
Неужели и вправду взять? — подумал Олег. С другой стороны, нет ни одной причины отказываться. Отказ и данном случае — не меньшее взаимодействие с местным социумом, чем согласие. Плюс-минус лыжи, которые действительно нужны.
— Нормально, — приподнял ногу, пошевелил пальцами в ботинке и присел на корточки отстегиваться. — Передайте Лотте мое спасибо. Я зайду к ней в лавку. У нее вкусный хлеб.
— Она сама печет, — сказал Йона. — Передам.
Тихонько присвистнул, и Ульфа поднялась на ноги, ткнулась к выходу. Олег на прощание потрепал ее за ушами. Ключ провернулся в замке легко, без малейшего сопротивления. Внутрь залетело несколько снежинок, словно стайка белых мошек на лампу.
Старик взял на плечо свою пару лыж и вышел в снег.
Оказалось, он почти все помнил. В том числе и «елочку» с «лесенкой» на подъеме в гору.
