— Из кассы ордер, — пояснил дед, поглубже заползая в кресло. — Что вы у меня деньги приняли. А мне продали бумаги. Чтобы все было официально. По закону.
Юра вспомнил, как Тищенко предупреждал его вчера, что дед слегка сдвинулся на почве социалистической законности, и на душе у него полегчало.
— Я вам, Игорь Матвеевич, — объяснил Юра, — не через кассу акции продаю. Понимаете? Я вам свои личные акции продаю. Поэтому никакого ордера тут быть не может. Поняли меня?
— Не понял, — зазвенел дед командным голосом, и на лице его появилась тревога. — Какие-такие личные? Это что это за сделка такая? Спекуляция, что ли?
Юра взглянул на кабинетные часы, выругался про себя, схватил калькулятор и стал растолковывать деду существо сделки. Через полчаса дед, трижды пересчитав курс доллара к рублю и проверив номиналы бумажек “Форума”, убедился, что никто ничего незаконного не зарабатывает, и несколько повеселел. Но тревога на лице не проходила.
— А вот я сейчас пойду туда, — медленно проблеял дед, о чем-то размышляя. — Отдам бумаги. А они меня спросят, где я их взял…
— Не спросят, — взревел Юра, понимая, что старый придурок уже отнял у него час жизни и останавливаться на этом не собирается. — Не спросят! Они ни у кого не спрашивают! Просто платят деньги — и все. Все! Поняли меня?
Дед решительно замотал головой.
— Так не бывает, — объявил он, отодвигая от себя форумовские бумаги. — Чтобы деньги платили и ничего не спрашивали, так не бывает. Обязательно спросят! А я им что скажу?
— Скажете, что у меня купили! Лично! У меня! Поняли?
— Ага, — злорадно сказал дед. — И они мне поверят. Фигушки! — И он для убедительности поводил перед Юриным носом фигурой из трех пальцев с нестрижеными черными ногтями. — Возраст у меня не тот, чтобы в милиции объясняться. И биография, — голос деда окреп и возвысился, — тоже не та.
Юра почувствовал, что у него начинает подниматься давление, схватил телефонную трубку и трясущейся рукой стал набирать прямой номер Тищенко. С третьей попытки ему удалось дозвониться.
— Угу, — мрачно произнес Тищенко, выслушав сбивчивый Юрин рассказ. — Дай я с ним поговорю.
Юра смотрел на почтительно согнувшегося деда, слушал, как на другом конце провода Тищенко что-то орет свирепым голосом, и с мучительной тоской ждал, когда же закончится этот идиотский спектакль и можно будет ехать осматривать обещанную вчера квартиру. Предложение Тищенко было суперблагородным. За то, что Юра профинансирует покупку однокомнатной квартиры для этого чертова деда, Тищенко продавал Юре роскошные пятикомнатные апартаменты с оплатой бумагами “Форума” пятого выпуска. Расчет состоял в том, что вскоре после пятого выпуска “Форум” должен был неминуемо накрыться медным тазом, и платить за эти бумаги Халамайзеру уже не придется. Поэтому квартира отдавалась Юре фактически бесплатно. Хотя по бухгалтерии Тищенко все пройдет якобы за живые деньги.
И вот теперь этот психованный ветеран шутит дурацкие шутки и мешает двигаться вперед.
Наконец дед закончил препираться и протянул Юре трубку обратно.
— Вот что, — сказал Тищенко заметно охрипшим голосом. — Достал он меня. Давай так сделаем. У тебя юристы есть? Вот и ладно. Пусть быстренько склепают договорчик. Что ты, Кислицын, продал, а он, Пискунов, купил… Что он тебе деньги, а ты ему бумаги… И так далее. Иначе он не отвяжется. Сделаешь?
Еще через час дед, пропахав носом каждую букву в спешно нарисованном юристами договоре и детально изучив оба Юриных паспорта — российский и заграничный, — удовлетворился, изобразил подпись, сложил свой экземпляр договора вчетверо, запрятал его в брючный карман, пожал Юре руку и засеменил к выходу. У двери он повернулся, сложил обе руки в приветствии и почему-то громко прошептал, выразительно подмигивая:
— Зайгезунд!
Потом подумал и добавил уже обычным голосом:
— Завтра, значит, зайду. Как договорились.
На осмотр своей будущей квартиры у Юры ушло не более получаса. Петр Иванович не кривил душой, когда говорил, что строили для себя. Уходящие в заоблачную четырехметровую высь потолки были безукоризненно ровными. Ноги скользили по отлакированному дубовому паркету — дощечка в дощечку. Огромные, в человеческий рост, окна упирались в мраморные подоконники, а под ними красовались тонкие белые пластины немецких батарей отопления. Квартира была в двух уровнях, и, поднявшись по деревянной лестнице, Юра увидел уже смонтированную сауну с бассейном и шестнадцатиметровым спортзалом для тренажеров.
— Нормально? — поинтересовался Тищенко, сопровождая Юру по квартире. — Или как? А ты губами шевелил… Теперь давай о делах поговорим.
Они устроились на подоконнике и закурили, стряхивая пепел в открытое для этой цели окно.
— Я кое с кем посоветовался, — сказал Тищенко. — Есть одна заковыка… Короче, тебе эту квартиру продать не получится. Я имею в виду — как физическому лицу. Только на твою фирму.
— Почему?
— Не получится. Есть тут одна заковыка… А ты на фирму не хочешь купить?
— Не знаю пока, — признался Юра. — А в чем дело-то?
Петр Иванович пропустил вопрос Юры мимо ушей.
— Тебе так даже удобнее будет, — сказал он. — Во-первых, ты же сейчас где-то живешь, прописан там. В двух местах тебя все равно не пропишут. Во-вторых. Одно дело, когда у фирмы есть имущество, и другое — когда у человека. Богатеньких-то у нас не очень жалуют. И потом. Налог на имущество. Он здесь приличный набежит. Оценка-то не по БТИ будет, а по покупной стоимости. Зачем тебе свои бабки платить? Ну и так далее.
Юра задумался. В принципе, в словах Петра Ивановича был определенный резон. И про налоги. И выписываться из квартиры, оформленной в общую долевую собственность с бывшей женой, ему вовсе не хотелось. Да и вселиться в хоромы, числящиеся за его собственной, принадлежащей ему на все сто процентов фирмой, никаких проблем не составляло. Всего-то и надо будет ему арендовать квартиру у самого себя, подписать с собой договорчик, да раз в год вносить в кассу пару рублей в качестве арендной платы. И возможные вопросы о том, на каком поле он, простой российский предприниматель, напахал около семисот штук зеленых на апартаменты, никогда не будут заданы.
Вполне возможно, что он и сам бы мог выйти к Петру Ивановичу с такой идеей. Но то, что первым об этом заговорил Тищенко, Юру почему-то насторожило, и кольнуло в сердце предчувствие беды. Кольнуло и исчезло.
— Так в чем заковыка, Петр Иванович? — поинтересовался он.
Петр Иванович пожевал губами.
— В пердуне этом старом, — признался он, помолчав немного. — Понимаешь, я никак не думал, что он так упрется насчет договора. Вот этого… про который я тебе говорил… Получается как. Ты ему продал бумаги. Я тебе продал квартиру. Считай подарил. А он у меня — бывший тесть. И по документам все бьется. Начнут раскручивать — в миг докопаются. А так получается, что бумаги продал ты, а квартира ушла на какую-то фирму. Оно, конечно, и так раскручивается, но все же не сразу. И договариваться уже можно будет. Ну что, по рукам?
Объяснение Тищенко было настолько логичным и естественным, что Юра сразу повеселел. И долго еще потом, продумывая всю схему, пытался он вернуть в память неожиданно возникшее в момент разговора нехорошее ощущение, но это у него так и не получалось. Уж больно все было логично и естественно.
Тем более что Тищенко оказался не просто человеком слова, но личностью, прямо скажем, уникальной. Не дожидаясь, пока операция с дедом будет завершена, он дал команду — и в течение двух дней элитная квартира была оформлена в собственность Юриной фирмы. Со всеми делами, с регистрацией.
— Смотри, — сказал Тищенко, передавая Юре папку с документами. — Теперь твое дело проследить, когда у Халамайзера пятый выпуск пойдет. И сразу ко мне в бухгалтерию, бумаги приходовать. Понял меня? И с дедушкой не затягивай.
Но с дедушкой началась морока — не приведи господь. Как и было договорено, следующим же утром он появился у Юры с вырученными от Халамайзера деньгами и привычно расположился в кресле. Юра
