Выбранная для игрищ роща гудела веселыми мужскими голосами. Привязав коня у дерева, Ярослав огляделся вокруг. Десятки костров, расположенные кольцом, освещали ночную поляну, жадно потрескивая хворостом. По центру столпилось три десятка пойманных девиц. Заплаканные полянки диковато жались друг к дружке, кутаясь в рваные рубахи. Словно стадо овец, ожидая нападения волка, они озирались по сторонам. Ярослав прошелся по поляне, разглядывая собравшихся. С удивлением он увидел среди волков нескольких медведичей своей деревни. Молодые парни, раззадоренные медовухой, веселились вместе с остальными, жадно поглядывая на девок. Ярослав нахмурился — портит война людей, озлобляет. В их роду не принято было девиц силой брать. Вздохнув, присел у костра, созерцая происходящее. Говаривали, что в племени волков игрища проводились иначе, не то, что у древлян. На Поляну притащили большое толстое бревно, быстро стучали топоры, обдирая кору. Скинув рубаху, Вандал, поплевав на ладони, взялся за топор. Принявшись затесывать конец бревна, придавая ему фаллическую форму, он посмеивался, покрикивая девкам:
Волки расхохотались над частушкой и жутко завыли, подражая своим лесным братьям.
— Эй, Вандал, задай еще хулинку для смеху!
Колдун рассмеялся, не прекращая мастерски орудовать топором:
— Будут парни вам частушки, что листом свернутся ушки. А ну подняли красавца!
Наконец обтесанное бревно подняли и стали вкапывать в землю, ставя столбом. Жалобно заблеяла овца, притянутая воинами на убой. Животному быстро вспороли горло, сливая теплую кровь в бадью. Медведич поморщился, глядя, как один за другим воины стали скидывать рубахи, обмазывая себя кровью. Соленый запах смерти разнесся по всей поляне, еще более пробуждая в них звериные инстинкты. Быстро разделав овцу, растопили на костре жир и стали обильно натирать им столб. Веселье стало напоминать кровавый ритуал, в котором люди ничем не отличались от лесных зверей. Ярослав прикрыл глаза, пытаясь отстраниться от происходящего. Если бы не приказ ведьмака следить за порядком, он бы уже давно ушел к Всеведе. Волков никто не любил за их кровожадность и дикость нравов.
Обычно хмурый Вандал сегодня веселился словно ребенок. Накинув на плечи овечью шкуру, еще несущую в себе тепло убитого животного, наскоро перевязавшись бечевой, он взял в руки длинный толстый кнут. Подойдя к столбу, колдун призывно поднял руку вверх. В племени волков вожаком чтили Безобраза, но и Лиходея и Вандала также слушались без промедления. Их дикая, нечеловеческая сила тела и духа заставляла смертных безропотно подчиняться. Увидев поднятую руку Вандала, волки вмиг притихли. Ведьмак вышел в центр поляны, начав неторопливо обходить сбившихся в кучу девушек. Угрожающе щелкнув кнутом в их сторону, он весело закричал:
— А ну сбиться в стадо, глупые овцы! Вон сколько волков диких сбежалось, того и гляди, овцу утащат. Ну да не бойтесь, пастух свое дело знает. Кнут мой так и просится в пляс!
Он снова угрожающе щелкнул кнутом уже в сторону воинов своего племени. Заведенные начавшейся игрой волки завыли, и самые смелые бросились вперед, пытаясь выхватить из толпы девицу. Длинный кнут пастуха засвистел над головой, беспощадно жаля их спины. Нешуточные удары кнута оставляли кровавые борозды, заставляя парней с воплями откатываться назад. Пастух метался вокруг девиц, задорно выкрикивая:
— Ах вы, поганцы! Я вам покажу, как моих овец воровать!
Перепуганные девушки верещали, стараясь не попасть под удары кнута. Вдруг один из парней исхитрился ухватить худую рыжую девицу, сильным рывком выдернув ее из круга. Воины заулюлюкали, приветствуя первую победу. Вандал с опозданием бросился за ним, бранясь:
— Ах ты, паскудник! Таки умудрился утащить овцу!
Парни с хохотом сгрудились толпой, закрывая собой успешного охотника с добычей.
— Ну лады. — Ведьмак улыбнулся, тяжело дыша от усталости. — Первая добыча!!!
Все как один радостно загалдели в ожидании продолжения. Вандал подошел ко вкопанному в землю столбу, проверяя рукой, достаточно ли жирно он смазан.
— Ну что, рыжая! Коль не смогли подруги тебя отстоять, тебе первой и веселить волков. Неси сюда овцу!
Удачливый парень подхватил девушку словно пушинку, перебросив ее через плечо, и под хохот толпы побежал к столбу. Вандал, наигранно вздыхая, присел, заглядывая ей в лицо.
— Ну что ж ты, милая, от стада отбилась? Я-то уж и барана тебе присмотрел справного, лучшего в отаре. Эх, такая овца пропала! Чуешь, волк, хоть шкуру-то мне оставишь?
Воин заулыбался, весело озираясь вокруг.
— А бери, мне не жалко! Братья, оставим пастуху шкуру от овцы?
— Пусть забирает! К чему нам шерсть? Главное, чтоб овца была нестарой!
Вандал, ерничая, раскланялся перед толпой и быстрым движением стянул рубаху через голову брыкающейся девушки. Волки вновь завыли, подзадоривая веселье. Удачливый охотник побежал по кругу, радостно показывая им обнаженную девицу. Похотливые возгласы волков сопровождались жадными похлопываниями ладоней по обнаженным девичьим ягодицам.
— Хороша овца! Справная!
— Поделись с братьями, не жадничай!
— Поделись, поди, сам не управишься!
Оббежав по кругу, воин вернулся к столбу, ставя девушку наземь. Оказавшись на всеобщем обозрении, заплаканная полянка пыталась прикрыть руками свою наготу. Вандал подошел к ней, язвительно улыбаясь.
— Ну, девка, даем тебе шанс. Заберешься на столб до самого верха, иди себе с миром домой, никто тебя не тронет. А коли не сумеешь, — он взмахнул рукой, давая команду воинам расступиться, — вон тропа. Беги по ней, что есть прыти, покуда волки не догонят.
Он весело шлепнул ее по ягодице, подталкивая к столбу. Девушка замерла словно загнанная в угол лань, настороженно поглядывая по сторонам. Парни все до одного стали напевать, нетерпеливо пританцовывая на месте:
Дружный хор начал ритмично прихлопывать и притопывать, подбадривая рыжую девку. Вандал нетерпеливо склонился к ее уху, прошептав:
— Давай, девка, не стыдись. Вишь, как парни изголодались? Разорвут на месте! Полезай немедля, не
