Они пошли по траве к реке. Ветер к вечеру покрепчал, трава гнулась, словно кланялась им в пояс.
– Моя жизнь, – сказал Семен Петрович задумчиво, – делится на две неравные части. До встречи с тобой и после. Мой опыт до встречи с тобой не представляет для тебя никакой ценности. В общем это борьба за существование. Но борьба какая-то неинтересная, тусклая, без особых происшествий. Прожил год с прибылью, и хорошо.
– Что значит «с прибылью»?
– Ну продвинулся по службе… построил сарай… родил сына… купил телевизор… вырастил на огороде хорошую картошку… Да мало ли что…
– Но это же страшно скучно.
– Так живет большинство моих знакомых, и я не знал, как надо по-другому. Я был доволен… У меня имелось все, что я хотел… Оставалось только достойно встретить и проводить старость. Мне уже пятьдесят два… А тут появилась ты… Все изменилось… Вроде бы как засверкало… Даже не засверкало… Как это сказать… Ага… переоценка ценностей… То, что раньше было ценным, – оказалось пустяком. Дом, например, сад… моя должность… деньги. А твоя улыбка, шепот ветра, заря вдруг стали очень важными – это удивительно… Вот старый дурак… Не знаю, как это и называется…
– Название известно очень давно.
– Я думал, ее нет. Выдумали такие, как ты, художники, писатели. А остальные подхватили и придуриваются. Вот мой первый опыт. Тебе он нужен?
– Нет.
– Вторая часть жизни очень короткая… С зимы… С того вечера в санатории… Безумства старого дурака… Нужно?
– Тоже нет. У меня свой опыт. Его хватит на двоих. Потому что я старше тебя.
– На тридцать лет?
– На миллионы. Ты забыл, что я женщина. Прародительница жизни.
– Ах, извини. Слушай, женщина, ты забыла свой букет.
– Я не забыла. Он больше мне не нужен. Сослужил свою службу… Знаешь что, давай поговорим о более важных вещах.
– Разве мы говорим не о важных вещах?
– О важных… Но теперь все это не имеет никакого значения.
– Почему? – удивился Рудаков.
– Да так… То все теория, а нам надо поговорить о деле.
– Говори… – Сердце Семена Петровича екнуло от нехорошего предчувствия.
– Сеня, я ждала тебя в тот вечер на танцах… В санатории.
– Как это ждала? – удивился Семен Петрович.
– Так… Я знала, что приедешь.
– Знала? Откуда?
– Меня предупредил Евгений Семенович Громов… Ваш главный инженер. Знаешь такого?
– Знаю, конечно… Почему же он тогда ничего мне не сказал? Странно…
– Ничего странного нет. Он попросил меня, чтобы я занялась тобой…
Рудаков долго шел молча.
– Как это – занялась? – спросил он наконец глухо.
– Ну, чтобы ты… влюбился в меня…
– Зачем это ему было нужно?
– Не знаю… Но мне казалось, что он хочет как-то связать тебя, сделать покладистей, ближе к себе… Ты его опасайся, Сеня… Это нехороший человек… Он устроил мою маму к себе на завод – обещал повышение, квартиру… а взамен видишь; чтобы я занялась тобой… Мама скоро умерла…
– А договор остался?
– Как хорошо, что он привез тебя… Ты меня прощаешь?
– Прощаю. Это и все твои тайны?
– Да… Остальное ты все знаешь… Я так боялась, что ты меня не простишь…
– Я прощаю. Это ерунда…
Они подошли к реке. От скалы, как на Нининой картине, через реку, через пляж, по траве тянулась к лесу длинная черная тень.
– Сеня, – сказала Нина, – спасибо за этот день. Это мой самый счастливый день.
Утром Нина сказала:
– Ты иди один загорай.
– Почему?
