– Заглянем, заглянем, – пробормотал Костя. Теперь он уже не на шутку был встревожен.
«Вот влип в историю… Мне сразу не понравились ее глаза».
Люба метнулась в коридор. Пока Костя дошел до двери, она уже успела открыть портфель в растерянно держала в руках раскрытую коробку скрепок, Канцелярские принадлежности тускло мерцали в свете лампочки,
– Но ведь это скрепки… – растерянно прошептала женщина.
– Конечно. Я же вам говорил. Но это очень хорошие скрепки.
У Кости больше не было никаких сомнений, что эта женщина больная. Минаков постарался незаметно продвинуться к вешалке, где висел его плащ.
Неожиданно Люба ловко схватила тяжелый портфель и вытряхнула его содержимое на пол. Коробки с глухим стуком расползлись по циновке. Женщина присела на корточки и стала торопливо разгребать кучу. Воспользовавшись тем, что сумасшедшая забыла про него и сидела спиной, Костя тихо снял о вешалки плащ и взялся за вертушку английского замка.
И тут случилось невероятное.
– Стой! – раздался грубый властный голос. Костя оцепенел. Из глубины комнаты, где они только что сидели с Любой, шел к нему бритоголовый широкоплечий мужчина. На нем была полосатая пижама и кожаные черные тапки на каблуках («Почему тапки на каблуках?» – машинально подумал Костя), Сердце у младшего бухгалтера два раза ударилось как-то сбивчиво, невпопад, голова закружилась, щеки побледнели» глаза остекленели.
«Это конец», – решил Костя,
– Стой! – повторил мужчина, но теперь уже тише. – Вернись в комнату! Ну, кому сказал!
Постепенно Минаков стал приходить в себя.
– Вы кто такой? Что вам здесь надо? – пробормотал он.
– Это мой муж, – спокойно сказала Люба, поднимаясь с коленей.
Костя сам удивился своей мгновенной реакции. Еще не успела Люба закончить фразу, как его тело метнулось к двери, а руки цепко стали крутить вертушку замка.
В этот момент младший бухгалтер ощутил тяжелый удар по правому плечу, и его рука отвалилась от замка. В ухо Минакова задышали луком и застоялым табачным дымом. Потом Костя почувствовал, что летит из прихожей в гостиную от мощного удара пониже спины. Он наверняка растянулся бы посредине комнаты, но, к счастью, попавший под ноги стул, который Люба отодвинула, когда бежала к портфелю, немного скорректировал траекторию Костиного полета. Младший бухгалтер врезался в сервант.
Зазвенела посуда,
– Осторожней! – закричала Люба мужу. – Дорвался! Все тарелки перебьешь!
Минаков повернулся лицом к нападающему. Мужчина в пижаме шел к нему, и по его лицу было видно, что он готовится к новому удару.
«Я его где-то видел», – еще успел подумать Костя, уклоняясь от выброшенного вперед с большой силой кулака. Кулак попал в стекло серванта. Стекло треснуло.
– Сумасшедший! – Жена вцепилась мужу в спину. – Ты что наделал? Зачем устроил побоище? Теперь ищи стекло по всему городу! Ты что, не можешь по-хорошему?
– Ладно, – сказал мужчина, остывая. – Будем по-хорошему. Слышь, друг, проходи к столу, чего стоишь? Садись, гостем будешь.
Мужчина отошел от серванта и сел в кресло возле стола.
– Петя, у тебя кровь, – сказала Люба. – На ладони.
«Заботливо говорит», – машинально отметил Костя.
Петя поднес кулачище к лицу.
– В самом деле, – сказал он. – Принеси зеленки.
Люба ушла на кухню.
– Да ты садись, друг, Будь как у себя дома. Ты же вроде бы и держался здесь по-домашнему, а сейчас что-то стесняешься. Иди, иди…
Хозяин в упор смотрел на Костю. Тот подошел к столу и осторожно сел на стул, словно загипнотизированный.
– Ну, рассказывай.
Мужчина покачивал ногой, на которой висел тапок на высоком каблуке. «Это ее тапок, потому он и на высоком каблуке, – догадался Костя. – Он спрятался в спальне, когда услышал, как мы пришли, наверно, спешил и впопыхах надел тапки жены».
Пришла Люба и, не глядя на Костю, стала замазывать порез на кулаке мужа стеклянной палочкой, опуская ее во флакончик с зеленкой.
– Подуй, чтобы не размазалось, – сказала Люба опять заботливо.
Муж послушно подул.
– Ты есть хочешь? – спросила жена. – Может, мяса пожарить?
– Пожарь, – ответил муж.
Шел обычный семейный разговор. Обычный, если бы Костя не сидел тут третьим лишним.
