– Цыц! – брезгливо сказала Рыжая.
Димка вздрогнул, прикусил язык и затих.
– Чтобы в последний раз! – Язва погрозила ему пальцем. – Будешь продолжать – уволю. Станешь вместо своего дяди Васи с отверткой ходить. Понял? И малолетку с пути сбиваешь.
– Какого малолетку? Какого малолетку? – испугался завлаб. – Чего тебе еще взбрело в голову? Ты Верочку имеешь в виду? Так она совсем маленькая… Это только так кажется, потому что у нее грудь не по возрасту…
– Ты уже начал разлагать подчиненных. Ладно, поговорим дома. – Доцентша, брезгливо морщась, сорвала с головы мужа пробковый шлем, бросила его в угол, за телевизор и пошла к двери, толкая впереди себя завлаба, как тележку.
У дверей она оглянулась, пристально посмотрела на Коньшина.
– А вы не будьте тряпкой, молодой человек, имейте свою голову на плечах. Поняли?
– Так точно! – почему-то по-военному ответил Петр Кириллович, снял шлем, зажал его под мышкой и невольно выпятил вперед грудь, как при команде «смирно».
Хлопнули две двери, что-то предсмертно пискнула секретарша…
На следующий день завлаб вышел на работу с перебинтованным глазом.
– Поскользнулся… Гололед, – смущенно объяснил он. – Да… дела. Здорово мы вчера вляпались с тобой. Супруженция, зараза такая, до утра уняться не могла… Папаше три часа по телефону жаловалась… И вот… пожалуйста…
Завлаб сделал слабый жест, обводя им кабинет. Кабинет в самом деле стал неузнаваем. Книжный шкаф исчез. Вместо него висел огромный макет трактора Т-700 в разрезе. На месте цветного бара-телевизора скромно примостился переносной аппарат «Юность».
– Плохой телик, – поморщился Димка. – В него даже чекушка не залезет…
Но самое скверное было то, что вместо Верочки в приемной сидела седая мегера, похожая на индейца из племени сиу.
Верочка была преданной секретаршей, которая любила и понимала своего начальника. Мегера тоже была преданной, но только Рыжей Доцентше. Она под разными предлогами заходила в кабинет завлаба через каждые пять минут и тут же докладывала обстановку доцентше:
– Зашел… Сорок минут уже… Да так… просто треплются.
Голос у мегеры был трубный и свободно пробивал двойные двери.
– Вот… зараза.. – ругался Димка. – Каждый шаг контролирует… Хорошо, хоть шлем не догадались выбросить.
Завлаб достал из стола пробковый шлем, любовно отряхнул его от пыли и напялил на голову.
– А-ах, крокодилы, бегемоты… А-ах, обезьяны, кашалоты, – подмигнул он. – Ну ничего, холостяк, скоро оторвемся в развивающуюся Африку. Будем писать мелким почерком. А-ах, и зеленый попугай!
Вошла мегера, с удивлением посмотрела на начальника в пробковом шлеме.
– Вам чай заварить, Дмитрий…
– Хрен! Тертый хрен заварите! – рявкнул завлаб.
Секретарша исчезла. Воцарилось молчание. Димка барабанил по столу.
– М-да, – сказал Коньшин. – Теперь жди заразу.
И в самом деле скоро из приемной донеслось:
– Сидят с Коньшиным… Дмитрий Юрьевич в какой-то женской шляпе. Я их спросила, заварить ли чай, а они меня матом…
Завлаб схватил со стола портфель.
– К черту! – зарычал он. – Рвем отсюда когти! На симпозиум!
– Какой симпозиум…
– Любой! Неужели в Москве нет никакого симпозиума? – завлаб схватил шлем и запихнул его в портфель.
Они почти выбежали из приемной.
– Вы куда, Дмитрий Юрьевич? – мегера сделала движение, преграждающее дорогу, но приятели были уже в коридоре.
– Срочно… Вызвали на симпозиум, – бросил Димка через плечо.
На улице он немного успокоился.
– Обложила со всех сторон, зараза такая, – сказал он. – Но черта лысого! Без боя я не сдамся! Пусть хоть лопнет! Поехали в лес тренироваться по деревьям лазить. Не бойся! Это приказ!
До леса они не добрались. Набрали вина и застряли в квартире Коньшина. Завлаб скоро захмелел, разделся до трусов, напялил пробковый шлем и стал завидовать Коньшину.
– Живешь, как африканский вождь, – ныл он. – Делаешь что хочешь. Захотел – в трусах ходишь, захотел – фрак надел, и ни одна тебе зараза ничего не скажет. А у меня каждый день под контролем. Даже газету выйти купить – целая проблема… Ты должен одеться соответствующим образом, «чтобы перед людьми не стыдно было», потом должен пройти таможенный досмотр, зараза такая, больше десяти копеек брать нельзя, телефонов при себе никаких не иметь. Придя домой ты должен дыхнуть и отчитаться за
