– Ай-яй-яй, – опять укоризненно сказал грузин. Он совсем не обиделся. – Такая молодая, а такая злая. Нет, я не продавал мандарины, их продает моя мама. Может быть, вы и против моей мамы? Моей маме восемьдесят лет, она ухаживает за садом и имеет право продавать мандарины. Разве не так? А, злая красивая девушка? Кстати, сейчас не сезон продавать мандарины.
– Тогда почему вы веселитесь?
– Просто я веселый человек. Кроме того, меня час назад назначили капитаном.
– Капитаном? – удивилась Ирочка.
– Ну да. Разве я не похож на капитана?
– Врете вы все.
– Ну вот еще. Показать корочки?
– Какие еще корочки?
– Ну капитанские.
– Мне-то они зачем? – пожала плечами Ирочка.
– Как зачем? Я собираюсь жениться на вас.
Ирочка улыбнулась.
– Ну вот, началось. Вы не оригинальны.
– Вы ошибаетесь. В кино действительно сложился такой трафарет. Командированный приезжает в большой город, женится на девушке и увозит ее в тайгу. В жизни же такие случаи не часты, поверьте мне. Так поедемте со мной? Через три часа самолет. Свадьбу отпразднуем в Ростове.
– Почему в Ростове?
– У меня там знакомый директор ресторана. Снимем на весь вечер зал, будем только вдвоем. Станем пить и танцевать.
– А потом?
– Потом улетим к маме в Адлер.
– А потом?
– Потом я буду плавать на корабле, а вы станете меня ждать. У меня маленький корабль. Неделю в море, неделю дома. Станем ездить в горы, ходить в гости. У меня много друзей.
– А потом?
– Потом? Гм… Потом вырастим парочку сыновей. К ним будем ходить в гости. Что же вам еще надо?
– А диссертация?
– Какая еще диссертация?
– Обыкновенная. Сейчас все пишут диссертации.
– Цхе! Мне не нужна диссертация. Я счастлив и без нее. А с вами буду еще счастливее.
– Почему вы так уверены?
– У вас хорошее лицо. Я умею отличить плохих людей от хороших. До того, как стать машинистом на корабле, я работал следователем.
– Ах, вот как…
– Да.
– Вы все заметили, кроме одного. Я замужем.
– Я заметил и это. По кольцу. Но у вас несчастливый брак.
– Почему вы так считаете? – Один цветок упал, Ирочка подняла его, положила на место, придавила букет рукой.
– Очень грустный вид. И за собой вы не следите. У вас немодные сапоги и на правой перчатке дырочка. Значит, вам некому и незачем нравиться.
Ирочка осторожно собрала цветы, положила их на лавочку и ушла. Человек не окликнул ее.
До кормления Шурика оставался час, а ей еще надо было зайти в «Шоколадную». Она и сама не знала, почему заходила сюда каждый день. Ей совсем не хотелось ни есть, ни пить. Наверно, ей нравилась сама атмосфера. Здесь не было, как в других кафе, суетливых, торопливо жующих, стучащих гнутыми алюминиевыми вилками о железные тарелки людей. В «Шоколадной» пили из миниатюрных чашечек аккуратно, не спеша, наслаждаясь напитком. И сдоба была здесь тоже аккуратная, свежая, красивая.
Ирочка выпивала чашечку шоколада, обмениваясь взглядами с другими посетителями, и как бы чувствовала себя причастной к какому-то тайному сообществу. Сообществу утонченных натур.
Но пора было ехать кормить Шурика-Смита. Ирочка допивала шоколад, обводила всех взглядом, словно прощаясь, – все отвечали ей таким же взглядом – и ехала на метро домой.
Дома она надевала повязку-удавку и под бдительным контролем мужа кормила грудью сына.
…В тот день, 12 апреля, Ирочка, как всегда, посмотрела в «Заре» какой-то фильм, села в троллейбус и отправилась в ювелирный магазин, чтобы взглянуть на бриллиант.
В том месте, где лежал камень, по-прежнему стояла молчаливая толпа. Ирочка приблизилась в первый ряд, и ей чуть не сделалось дурно. Бриллианта не было. Не было и таблички с золочеными цифрами 40
