– А… Они мне и так надоели. Только и слышишь: «марш за хлебом», «учи уроки». Перебьются без меня.
Щелчок. Шипение пленки. Все.
Геннадий Онуфриевич удивленно посмотрел на родителей:
– Это она в Артеке? Или где?
Смутная тень воспоминания промелькнула по лицу ученого.
– Постойте… так ведь ее украли… а? Ведь Катю украли! – закричал Геннадий Онуфриевич. – Чего ж вы сидите! Надо звонить в милицию! Ну да, ее украл этот ненормальный! Теперь я совершенно вспомнил! Вспомнил! Ее украл Курдюков! Я закружился с опытом и забыл. А вы чего ж глазами хлопали? Эх, тоже мне деды называются! Проморгали внучку и сидят чай распивают!
Молодой ученый рванулся к телефону, но Варвара Игнатьевна загородила сыну дорогу:
– Ну чего кипятишься, дурачок? В Артеке она давно. Отпустил ее Федор Иванович. Сам же провожал на автобус. Забыл?
– На автобус?
– Ну да. Чемодан еще нес…
– Ах чемодан? С дырочками?
– Какими дырочками?
– С дырочками. Вспомнил, – Геннадий Онуфриевич успокоился. – Да… да… Помню… Чемодан с дырочками… Вот черт, с этим опытом совсем скоро память потеряешь… Хотя… постойте, – темное пятно набежало на лицо Геннадия Онуфриевича, наморщило ему лоб, но в это время из спальни донесся писк проснувшегося сына, и ученый, все бросив, метнулся туда.
Наступило молчание. Варвара Игнатьевна вытерла фартуком глаза.
– Вот и все… Забыла нас «баламутка».
Онуфрий Степанович погладил ее по плечу.
– Перестань, старая… Давно известно – с глаз долой, из сердца вон. Мерзавец знает этот закон, вот и воспользовался… Ребенок же… Что ты хочешь… Но я ее найду. Вот посмотришь. Я, кажется, напал на след.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Онуфрий Степанович нападает на след бандитской шайки. Человек в разорванной рубашке. Ночное дело. Западня
След, на который напал Онуфрий Степанович, были слова одного алкаша, что, дескать, в Малой Озеровке есть двухэтажная дача, окруженная бетонной стеной с колючей проволокой наверху, из-за которой постоянно слышится злобный лай овчарки и глухие стоны, которые можно истолковать как рев оленя.
Несмотря на то, что Онуфрий Степанович еще не совсем окреп после приключения на «даче с ослом», как он теперь ее называл, следопыт все же немедленно выехал в Малую Озеровку.
Алкаш не обманул старика. Дача, похожая на важный оборонный объект, занимала четверть небольшого переулка. Деревянные, окованные железом ворота и калитка выходили прямо на расположенный поодаль пивной ларек. Так что можно было наблюдать за дачей, попивая пиво и не вызывая ничьих подозрений. Онуфрий Степанович так и сделал: два часа проторчал он возле ларька, но за это время на территорию дачи никто не вошел и никто оттуда не вышел. Онуфрию Степановичу ничего не оставалось делать, как попытаться проникнуть на дачу «легальным» способом.
С дугой на шее неутомимый следопыт подошел к «оборонному» объекту и дернул ручку калитки. Ручка повернулась, но калитка не открылась. Старик надавил на калитку плечом. Калитка не поддалась.
Только тут старик заметил кнопку звонка. Он нажал. Где-то очень далеко, едва слышно донеслись дребезжащие звуки. Онуфрий Степанович собрался было долго ждать, но тут вдруг над его головой щелкнуло, и металлический голос спросил:
– Вы по какому делу?
Онуфрий Степанович вздрогнул, поднял голову и увидел над собой забранное сеткой небольшое продолговатое окошко.
– Да вот… – пробормотал он, обращаясь к окошку. – Дугу продаю…
– Какую дугу? – в металлическом голосе послышалось удивление.
– Ну… дугу… от лошади.
– Дугу от лошади?
– Да…
Окошечко помолчало. Онуфрий Степанович с дугой на шее тупо смотрел на него.
– Кх… – откашлялось окошечко. – Передвиньтесь чуть вправо. Стоп. Левее. Еще вправо. Хорошо. Стойте. Да не топчитесь, как лошадь! Стойте смирно!
Онуфрий Степанович застыл.
Над головой его дважды щелкнуло и послышалось гудение. Следопыт почувствовал, что его разглядывают.
– В самом деле дуга… Ну и зачем вы ее продаете?
– Вы меня по цветному телеку смотрите или по черно-белому? – спросил Онуфрий Степанович.
