используют квартиру тети Тамары. Выходило, что они собираются здесь для того, чтобы делать добрые дела. Так, во всяком случае, поняла Машу Людмила Николаевна. Услышав рассказ, она пришла в искреннее восхищение:
— Машенька! Да вы просто молодцы! А еще говорят, что все подростки — настоящие эгоисты и потребители, которых не интересует ничего, кроме видиков, роликов и «зеленых»… Честно говоря, когда я от твоей мамы узнала, что вы помогли предотвратить какое-то преступление, просто не поверила. Действительно, вместо того чтобы шляться без дела по улицам и смотреть ужастики, вы, оказывается, занимаетесь интересным и нужным делом! Вы — редкие дети. Но вот вам мой совет: не рассказывайте никому больше о своих делах! Во-первых, это очень опасно. Вы можете ненароком сунуть нос в какое-нибудь криминальное дело, а ведь свидетелей иногда убирают… Во-вторых, вы лишите покоя своих родителей. Подумайте о них.
Маша слушала ее и не верила своим ушам. Неужели на Людмилу Николаевну они могли рассчитывать! Мама всегда говорила ей: если хочешь чего-нибудь достичь, действуй открыто и решительно. Маша, вспомнив мамин совет, прямо спросила Людмилу Николаевну:
— А вы будете нам помогать?
— Безусловно!
Словно что-то изменилось в мире в эту минуту — стало светлее, солнечнее, хотя вовсю лил дождь. Просто это означало, что у них появился еще один друг. Взрослый.
Глава 2
МАНЬЯК-УБИЙЦА В ШИРОКОПОЛОЙ ШЛЯПЕ
— Раз глаза были заплаканные, значит, у нее действительно что-то случилось, — рассуждал Сергей, для которого дело Конобеевых уже превратилось в дело чести. Проверено: номер телефона, который появился на нашем определителе, соответствует номеру конобеевского телефона. Мы позвонили из автомата, и Сашка видел, как Света подбегала к трубке.
— А вы молчали? — усмехнулась Маша.
— Конечно, молчали. Что мы могли ей сказать? Готовимся помочь?
— Да, надо что-то придумать— Сейчас Людмила Николаевна посоветует, что делать с Валерией, а потом мы вместе поедем к Конобеевым. Хотя… давайте не будем ждать?
С этими словами Маша набрала номер телефона. В комнате стало необыкновенно тихо.
— Это Света? Пожалуйста, Светлана, не бросай трубку. С тобой говорит Маша Пузырева. Ты звонила в детективное агентство, но моих родителей-сыщиков сейчас нет дома, а я дежурю на телефоне. К тебе приходили мои друзья, они представлялись родственниками из Воронежа. Конечно, это было неудачно, но выслушай меня до конца. У тебя какие-то серьезные проблемы? Мы хотим тебе помочь. Давай встретимся прямо сейчас, поговорим?
Маша говорила очень быстро, не давая опомниться Свете. Главное — заставить незнакомую девочку поверить им!
— Я знаю, где ты живешь, — торопилась Маша. — Я сейчас приеду к тебе, открой мне обязательно! Посмотри в глазок — на мне будет желтая куртка.
Сказала и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
Горностаев покрутил пальцем у виска. Никита с удивлением смотрел на сестру.
— Машка, что ты наделала?! — заорал Дронов. — Ты только все испортила! Откуда нам знать, почему она плачет?
— Вот вы и оставайтесь дома, а я постараюсь все разузнать. — Сказав это, Маша решительно вышла из комнаты.
Людмила Николаевна делала Валерии укол, когда Маша перед уходом заглянула в спальню.
— На нее никто не нападал, — сказала она и вздохнула. — Обычная ссора между мужем и женой.
— Она так сама сказала?
— А кто же еще?
— Но ведь кто-то же сорвал с нее драгоценности…
Муж. Она твердит про какие-то фотографии и спрашивает про какую-то сумочку. Я не знаю, что ей отвечать.
— Когда Никитка ее привез, никакой сумочки у нее не было.
— Тогда не знаю… Я сделала ей укол успокоительного, ей нужно отоспаться. Если ты не возражаешь, я побуду здесь до тех пор, пока она не проснется. Думаю, ей не стоит особенно общаться с ребятами, ведь здесь затронуты взрослые проблемы. Когда она проснется, я уговорю ее пожить немного у меня, пока все уладится. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы вывести ее из стресса. Ты же понимаешь, что это сейчас самое важное?
— Да, конечно… Я предупрежу мальчишек, чтобы они вели себя потише и вообще сюда не заходили.
— Вот и отлично. Перевязку я ей сделала. Но ухо будет довольно долго заживать. А ты спроси все же у Никиты про сумочку. Вдруг он видел ее в парке?
— Хорошо, я поговорю с Никиткой. Может, он еще раз съездит в парк и поищет сумочку.
— Да, вот еще что, — словно опомнилась Людмила Николаевна. — Я не советую вам заниматься ЭТИМ делом. Это никакой не криминал, а, повторяю, обычная ссора между мужем и женой.
— А если в следующую ссору муж оторвет ей, скажем, палец с кольцом или целое ухо, тогда как? — выпалила Маша, представив мужа-монстра, терзающего жену.
Все равно это не детское дело. Я сама постараюсь ей помочь. А вы лучше ищите настоящих преступников.
Маша пожала плечами, но спорить не стала, хотя и не была согласна с Людмилой Николаевной.
— Хорошо, — вздохнула она, — раз вы остаетесь здесь, пойдемте, я покажу вам кухню. Вот только в холодильнике почти пусто.
— А вот об этом можете не беспокоиться. Я сейчас схожу в магазин и куплю чего-нибудь вкусненького.
Вернувшись к мальчишкам, Маша сообщила, что Людмила Николаевна сегодня, возможно, будет ночевать в штабе.
— Но мы же собрались к Конобеевым, — сказал Горностаев, которому явно все это не понравилось. — Пусть кто-то из нас все-таки останется в штабе — и за ней присмотрит, и телефон послушает.
— Я могу остаться, — предложил Саша. Из всей компании он был, пожалуй, самым покладистым и невозмутимым. Ему было явно чуждо болезненное самолюбие, которое распирало Горностаева. — Только не понимаю, зачем следить за взрослым человеком? Ты ей не доверяешь, Маша?
— Не знаю… — Она ответила уклончиво. — Мало ли… Может, ей что-нибудь понадобится.
Решено было, не откладывая, ехать к Свете Конобеевой. Но уже на улице неожиданно и Пузырек отказался ехать:
— Что я там буду делать? Я лучше погуляю…
— В такой дождь? — удивилась Маша.
— Не сахарный, не растаю…
— Ну, как хочешь.
И Маша побежала к автобусной остановке с Сергеем. Людмила Николаевна тоже ушла — в противоположную сторону, в магазин.
Позвонив в дверь, Маша начала старательно улыбаться и демонстрировать глазку свой опознавательный знак — желтую курточку.
И дверь, к ее радости, открылась. На пороге стояла худенькая, явно заплаканная девочка.
— Ты Света Конобеева? — на всякий случай спросила Маша.
— Да, — со вздохом ответила девочка. — А ты Маша?
