Женин взгляд полз по полкам, даже приблизительно не представляя, что он ищет; присел на корточки, к толстым фолиантам, стоявшим в самом низу.
Женя начал торопливо листать книгу, но оказалось, что хетты в энциклопедии, действительно, присутствовали; правда, отводилось им всего три куцых, чисто информативных абзаца. Жили они в Малой Азии, начиная чуть ли не со второго тысячелетия до нашей эры; их столицей был город Хатусса, а до того – Куссар. Самого первого их царя звали Лабарна; он завоевал много всяких стран, местонахождение которых Женя даже не представлял, потому что в тексте их границы обозначались неизвестными ему реками и городами, а карта не прилагалась.
Потом у них был царь Мурсили, завоевавший тоже чего-то очень много, а потом все это еще расширил
А, вот, Вавилон среди хеттских трофеев почему-то даже не упоминался. Ради интереса, Женя открыл главу про Вавилон, но там очень абстрактно говорилось, что первое разрушение города произошло в 16 веке до нашей эры «полчищами кочевников, вторгшихся из Малой Азии».
Вернулся к столу, но один взгляд на толстую кипу бумаги, и сознание того, что ее надо всю исписать, вызывал страх. Встал; прошелся по квартире, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь скрипом половицы – той, возле самого дивана.
Наскоро одевшись, Женя спустился вниз и вернулся с бутылкой водки. Если разобраться, желания выпить не было, но это как лекарство – он знал, что после первой же рюмки напряжение спадет, сознание освободится от угрызений совести за неисполненные планы, вроде, погружаясь в летаргический сон и ожидая всплеска, способного вернуть работоспособность, определить верное направление мысли. В прошлый раз таким «всплеском» явился Вовка Царев – значит, и теперь кто-нибудь обязательно возникнет.
Женя открыл бутылку, отрезал колбасы. Противная жидкость, будто растопырив невидимые шипы, не хотела лезть в горло, но он сумел затолкать ее, а потом заткнул выход колбасной «пробкой». В ногах сразу появилась вялость, а с головы спали железные обручи. Больше он никому ничего не должен и может просто убивать свою жизнь, не сожалея ни о чем.
Усевшись на диван, он тупо вперился в экран. Какая разница, что там показывают? Пусть скачут девочки, подбрасывая длинные ноги, или колошматят друг друга какие-нибудь каратисты со зверскими лицами – это уже не имело значения.
К вечеру бутылка опустела. Приятный туман укутал сознание настолько плотно, что Женя не смог бы даже сказать, о чем был только что виденный фильм. Ему доставляло удовольствие само созерцание мелькавших на экране фигурок и наполнявшие комнату человеческие голоса – это являлось доказательством того, что жизнь продолжается и несмотря ни на что, он присутствует в ней в качестве действующего лица.
Женя тяжело поднялся, вытряхнул пепельницу, за день наполнившуюся до краев, и открыв форточку, оценил жуткую смесь, которой дышал весь день.
Темная улица Женю не вдохновила – наоборот, захотелось поскорее вернуться в свою крепость… а, может, дело было не в улице, а в людях, которые двигались навстречу – они беседовали, смеялись; ругались, в конце концов, переживая какие-то эмоции. Нет, он не завидовал им. Его предназначение гораздо выше пустой суеты, но все равно было обидно; даже непонятно почему, но обидно…
Кроме водки, он купил десяток яиц, чтоб долго не возиться с ужином.
Когда Женя вернулся домой, телевизор продолжал работать, и даже передача шла еще та же – вроде, время остановилось, а холодная и тяжелая, замечательная бутылка появилась каким-то волшебным образом.
Телевизор выключился сам собой, когда закончились передачи. Женя понял это по наступившей тишине. Надо было б встать, чтоб разобрать постель, но он боялся перебить окутавшее его сладкое забытье – оно должно плавно перейти в сон. Не открывая глаз, Женя повернулся на бок. Хотя одежда стесняла движения, но это было лучше, чем подниматься, зажигать свет…
Перед глазами закачались волны. То ли это было озеро с тростником, то ли море выпитой водки… Постепенно волны стали терять свою прозрачность, сливаясь с серым фоном. Наверное там, в его сне, наступал вечер
Сверху послышался шум, похожий на свист падающего тела. Все у костра мгновенно пришло в движение, но было уже поздно. Огромное существо распустило свои перепончатые крылья, гася скорость. Могучие лапы захватили когтями несколько человек, извивающихся и отчаянно машущих руками. И тут Женя узнал свалившееся с небес чудовище – он же сам был таким всего несколько снов назад!.. Почему такая метаморфоза? Птицей он чувствовал себя гораздо приятнее. Черт с тем, что приходилось кормить эти мерзкие тюльпаны, зато он сам являлся хозяином положения, а теперь?..
«Птеродактиль» несколько раз взмахнул крыльями с такой силой, что огонь прижался к земле, облизывая камни, а по ущелью пронесся ветер. Вместе с ним по горам прокатился гром, переходящий в раскаты хохота.
– Если не хочешь быть охотником, значит, должен стать пищей!.. – пророкотал голос.
Женя вспомнил, сколько их там, наверху, этих «птеродактилей».
– Вторая серия, – произнес он, глядя в пустую стену, – уже похоже на навязчивую идею.
Ему нравилось слышать звуки собственного голоса.
