Она вернулась на диван; взяла книгу, но не могла сосредоточиться, постоянно прислушиваясь, неожиданно вскидывая взгляд, пытаясь застать «соседа» врасплох, но безрезультатно, и это начинало злить. По телевизору шел фильм, но смотреть его было неинтересно, потому что она пропустила начало. Просто, глядя на экран, Валя продолжала думать о «соседе», и поймала себя на мысли, как изменилось ее настроение за последние дни – если раньше она боялась дома и всего, населявшего его, то теперь страстно хотела познакомиться с «соседом»; ее бесило его бездействие!..
Фильм кончился. Она даже не могла сказать, чем именно – просто по экрану быстро побежали титры. Взглянула на часы – пора было спать, а «сосед» так и не появлялся и даже не подавал никаких признаков своего существования. Все еще надеясь, растягивая последние минуты перед отходом ко сну, Валя не спеша, приняла душ, застелила постель, но ничего не происходило. И тогда, в каком-то внезапно подступившем отчаянии, она решительно вышла в коридор, и поставила маленькое зеркало напротив большого; быстро выключила свет; вернувшись в спальню, юркнула под одеяло и как всегда укрылась с головой.
Она думала, что будет долго лежать, ворочаясь с боку на бок, но сама не заметила, как заснула. Переход этот был, тем более, незаметным, что снилось ей практически то же самое, что являла собой окружающая действительность, но с одним небольшим отличием – да, она видела себя в своей комнате, в своей постели, только была не в любимой розовой сорочке, а совершенно голой и без одеяла (оно не сбилось в угол – его просто не существовало).
Попыталась встать, чтоб взять что-нибудь из шкафа, но почувствовала, что не в состоянии этого сделать. Максимум, что она смогла, это перевернуться на живот и схватиться руками за край дивана, однако поднять собственное тело, сил не хватало. Она не чувствовала себя парализованной, потому что могла двигать руками и ногами, могла перемещаться, но только в пределах дивана, как кусочек железа по большому плоскому магниту. Это было совсем не страшно, и напоминало игру, правила которой объяснить ей забыли. Отталкиваясь ногой, она отползла к стене, но та оказалась слишком холодной, и это ей не понравилось; двинулась обратно, изгибаясь всем телом, подтягивая себя вцепившимися в диван руками.
Со стороны ее действия выглядели, наверное, очень забавно, но Валя не думала об этом – она просто терлась о постель, и это доставляло ей удовольствие. Она «заводилась» все сильнее, но никак не могла достичь главного – того, чего ей в эти минуты хотелось больше всего. Она резко перевернулась на спину, глубоко вздохнула и подтянула руки к груди, осторожно лаская соски. В реальной жизни она никогда не занималась ничем подобным, всегда оставляя право ласкать себя мужчине, но сейчас это нисколько не смущало ее – ей хотелось получить все любым способом.
Вдруг Валя почувствовала, что ее придавило к дивану, и теперь она действительно не может пошевелиться. Скосила глаза, но увидела только собственные руки на груди и согнутые в коленях разведенные ноги. Никакого груза не было, хотя она явственно чувствовала его – мягкого, принимающего рельеф ее тела… но ведь ничего не было!.. Дернулась, ощутив толчок, потом второй. Застонала, закусив губу… голова закружилась…
Сначала все было ужасно – вроде, в тебя входит кусок льда, который, как наркоз, постепенно отключает члены, но в самый последний миг она все-таки испытала то наслаждение, к которому стремилась… Да нет!.. Она стремилась не к этому – она даже предположить не могла о существовании подобного счастья!.. Так хорошо ей не было, ни с Димой, ни с другим мальчиком из ее студенческих лет, который когда-то и разбудил в ней женщину. Вале показалось, что ее обволакивает серый туман, который сгущается, становясь почти черным. Наверное, она потеряла сознание, а когда очнулась, никакого тумана не было. В комнате остался лишь полумрак, говоривший о том, что на улице начало светать. Она пошевелилась и почувствовала, что весь низ живота болит, и ей даже трудно сдвинуть ноги, но это казалось такой мелочью, по сравнению с непередаваемым блаженством, которое она испытала во сне. Во сне ли?..
Она с трудом приподнялась на локте, осматривая себя. Скомканная ночная рубашка валялась посреди комнаты (Валя не помнила, когда и зачем сняла ее). Села на постели и увидев на простыне влажные желтоватые пятна выделений, чисто механически отметила, на что они похожи.
Она сидела, согнувшись, обхватив колени руками, и тупо смотрела на желтые пятна. Невероятно, но они существовали. С неприсущим ей безрассудством Валя подумала, что несмотря ни на что, не только готова, но даже желает пережить все еще раз.
Зазвонивший будильник вернул ее к действительности. Она с трудом встала. Ноги дрожали, голова кружилась, и она оперлась о стол, чтоб не потерять равновесие. Боль в животе незаметно прошла. Валя неуклюже поплелась в ванную, с сожалением посмотрев на скомканную рубашку, оставшуюся на полу, и поняла, что не в состоянии наклониться и поднять ее.
Теплый душ возвращал к жизни. Она вспомнила, как начала ласкать себя и вновь несколько раз нежно провела по груди – нет, ночного эффекта не возникало, даже в первом приближении. Выходит, и ее собственной рукой водил вчера кто-то другой. Все это было настолько удивительно, но Вале не хотелось ничего анализировать – возникавшие несуразности и непонятности затмевал краткий миг, единственный, о котором она думала безотрывно, но не могла в точности припомнить ощущения. Осталось только одно воспоминание – более прекрасного в ее жизни еще не было и, возможно, больше никогда не будет.
Валя наскоро вытерлась и оделась. Завтракать времени уже не оставалось, да она и не думала о еде. Все мысли сосредоточились лишь на том, что все должно повториться, иначе жизнь потеряет всяческий смысл.
Ира с Андреем въехали в Тыргу-Жиу, когда уже стемнело.
Дорогу от Рымнику-Вылчи Ира запомнила плохо. После бессонной ночи и сытного обеда она дремала, лишь изредка открывая глаза, и видела тот же снег, те же горы и напряженное лицо Андрея. Мелькала мысль, что, наверное, зря она втравила его в эту авантюру, доставляя столько ненужных хлопот, но глаза тут же снова закрывались, оставляя в сознании только ровный гул двигателя.
Очнулась она оттого, что стало непривычно тихо. Машина стояла возле прозрачных дверей, к которым вели занесенные снегом порожки. За огромным окном виднелись ряды черных кресел и стойка администратора. Ира решила, что пора взбодриться, но мысли продолжали ворочаться тяжело и лениво, а в глазах появилась резь, словно в них бросили песком.
– Приехали? – спросила она полусонно.
– Приехали, – Андрей сидел, откинувшись на спинку кресла, вытянув руки и склонив голову на грудь. В его пальцах дымилась сигарета с длинным столбиком пепла, который он забыл стряхнуть, – давно по зиме я не устраивал таких ралли.
– Я же говорила, что не надо ехать, – Ира почувствовала себя виноватой, – я же не просила тебя, правда?
– Правда, – он мимолетно коснулся ее руки. Это была даже не ласка, а будто случайность, – это я сам решил, и ты здесь ни при чем, – он затушил сигарету, – ну что, пошли?
Ира так пригрелась, что ей совершенно не хотелось вылезать из теплой машины, снова ощущать на лице морозный воздух и слышать скрип снега под ногами, но ведь машина скоро остынет и перестанет быть теплым и уютным убежищем.
Нехотя она распахнула дверцу и шагнула наружу. Воздух оказался совсем не таким морозным, как она ожидала, и ветра не было, а над головой, в уже черном небе, светились такие яркие звезды, какие бывают только в горах. Андрей вытащил сумки и запер машину. Ира смотрела на название отеля, написанное над входом большими металлическими буквами.
– Там написано «горы»? – спросила она, – прямо, вот так?
– Нет, – Андрей засмеялся, – «GORJ». Это самый маленький, но самый красивый уезд Румынии.
Они вошли в холл. Шаги гулко отдавались в пустой тишине – от этой безжизненности огромного ярко- освещенного помещения, предназначенного для шума и суеты, становилось жутковато. Однако в следующее мгновение все изменилось – скучавшая до этого, девушка-администратор подняла голову, и лицо ее
