теперь мы можем сказать далеко или близко находится наша эпоха от начала или конца великого года — т. к. расстояние между двумя отмеченными точками эклиптики соответствует 180о или 12960 годам: за такой период времени точка зимнего солнцестояния передвинется от одного пересечения Млечного Пути с зодиаком до другого.
Между двумя этими точками эклиптики существует иерархическое соотношение, очевидное уже при самом поверхностном рассмотрении соответствующих секторов неба. В области созвездий Тельца и Близнецов и в их окрестностях расположено множество различных звезд и созвездий, играющих принципиальную роль во всех мифологиях — это Сириус-Сотис (звезда, управляющая циклическим изменением в египетской астрономии), Орион, называемый в индусской астрологии Праджапати, а в египетской — Озирис (созвездие первочеловека или судьи из страны мертвых), Плеяды, считавшиеся индусами в определенные эпохи «жилищем» семи риши (мудрецов), сами Близнецы — великий символ внутреннего (бессмертного) и внешнего (смертного) человека, и Телец, ритуальное жертвоприношение которого являлось одним из древнейших культов, наличествовавших еще у королей Атлантиды, согласно рассказу Платона. С другой стороны, та часть неба, на которой находятся созвездия Стрельца и Скорпиона, крайне бедна и яркими звездами и мифологическими сюжетами, что резко контрастирует с противоположной стороной эклиптики. Более того, мифы, связанные с сектором Близнецы-Телец носят в самых различных традициях однозначно новогодний характер, и эта связь является не только историческим воспоминанием об эпохе, когда точка зимнего солнцестояния приходилась на эту область небесной сферы, но и соответствует фундаментальному символизму космоса, заложенному гармонично в самых разнообразных космических циклах. Все это подводит нас к выводу, что точка зимнего солнцестояния «нормально» или «изначально» связана с местом пересечения Млечного Пути с эклиптикой в районе созвездий Близнецы-Телец, на их границе. Теперь у нас есть возможность не только вычислять соотношение точки истинного Нового Года (точки зимнего солнцестояния) с границами великого года (полуцикла 'предварения равноденствий'), но и определить, где начало самого космического года, состоящего из двух великих годов, а значит, мы получили ясную картину космических часов, в которых эклиптика — циферблат, с отмеченной точкой полночи (граница Близнецов-Тельца), а точка зимнего солнцестояния — подвижная стрелка, совершающая полный круг по циферблату в течение 25920 лет.
На этих космических часах люди Традиции видят написанной всю историю манвантары и следуют указанию стрелки, отмечающей ритм универсальной гармонии и ориентирующей поток циклического времени.
Индуистская традиция утверждает, что современное человечество находится сейчас в конце кали-юги седьмой манвантры, т. е. рядом с точкой середины кальпы. Эта позиция определяет специфику нашей актуальной истории, которую традиционное сознание рассматривает в довольно мрачной перспективе, что, впрочем, распространяется на все железные века всех манвантар. И тем не менее, позиция нашей манвантары в середине четырнадцатичленной серии делает ее, в некотором смысле, особо выделенной. Дело в том, что манвантары в рамках кальпы строго иерархизированы — первые 7 остаются манвантарами удаления или манвантарами выдоха, а вторые 7 — манвантарами возврата или вдоха. В этой перспективе конец седьмой манвантары представляется точкой максимально возможного удаления телесного мира от своего полюса и, соответственно, земного человечества от своего архетипа, Праджапати. Это — экстремум циклической инволюции, в котором концентрируются все негативные аспекты проявления. С этой точки зрения, наша эпоха обладает особой негативной уникальностью, т. к. в ней временным образом развертываются наиболее «инфернальные» аспекты тонкого мира, нижним пределом которого (равно как и всего бытия) является 'тьма кромешная', последнее дно онтологии, чистый тамас.
Индусы считают, что после конца нашей манвантары начнется новый золотой век и серия семи манвантар возврата, но пока актуальный космос продолжает свою стремительную инволюцию, параллельно человечеству, забывшему о своем «вечном» истоке и о своем архетипе.[54]
Глава Х. HOMO REGIUS
Рассмотрим место человека в метафизике. Во многих отношениях это место является центральным, особенно это справедливо для нашего земного мира. По аналогии, эта центральная позиция позволяет перенести понятие «человек» и на другие более фундаментальные реальности полярных архетипов. Поскольку человек является субъектным полюсом среды, в которой он находится, он замещает в ней еще более субъектные пласты, уже не имеющие никакого отношения собственно к человеку. Его субъектность символизирует высшую субъектность, и в силу этого символизма Традиция часто называет сам принцип плотного мира 'всечеловеком'('Вайшванарой'). И как Вайшванара есть символ тонкого мира, человек есть символ Вайшванары, хотя между ним и Вайшванарой существует целая цепь промежуточных инстанций.
В предыдущей главе мы уже коснулись человеческих циклов — манвантар. Разберем теперь подробнее внутренние значения, вкладываемые Традицией в само понятие «человек».
Вайшванара, «всечеловек» тождественен Праджапати, т. е. субъектному архетипу применительно к тому или иному уровню плотного мира, к тому или иному его сектору. Этот субъектный архетип называется также в индуистской традиции Чакраварти, 'тот, кто вращает колесо' или иначе царь мира.[55] Греческие и александрийские гностики, а также исламские эзотерики, определяли этот принцип как 'светового человека' или 'человека света'[56] (по-гречески человек — fwj, а огонь-свет — fwj). Это точно соответствует сугубо индуистскому представлению о Вайшванаре как об одном из ликов Агни — принципа огня-света. «Световой» или 'огненный человек', 'субъектный архетип', 'тот, кто вращает колесо' — все эти имена относятся к одному и тому же существу, в котором концентрируется вся возможная субъектность низшего мира, вся совокупность его духовных возможностей. Из этого существа происходят, как спицы из ступицы, все материальные формы, все 'индивидуумы трех царств', по выражению герметической традиции, минерального, растительного и животного. Это существо, будучи принципом всего плотного проявления, не подлежит, естественно, никаким из его ограничений, а поэтому оно совершенно вынесено за пределы времени и пространства, которые характеризуют весь мир бхур. Можно сказать, что 'световой человек' есть заместитель самого первоинтеллекта в низшем мире, и именно через этого 'светового человека' возможен контакт со сверхформальным миром.
Абсолютная центральность его позиции позволяет отождествить его с совершенной полнотой возможностей нашего мира, всегда заведомо превышающих любую действительность. Поэтому 'световой человек' определяется царским статусом, статусом короля мира, т. е. существа, наделенного максимальной властью (а власть — это синоним возможности). Все древнейшие мистерии, связанные с царской властью и наличествующие практически у всех народов и во всех традициях, всегда подчеркивали сверхъестественный, «световой» характер этой власти,[57] а конкретные цари считались прямыми символами 'светового человека', его заместителями, его «иконами». Как царь в обществе был совершенно свободен ото всех социальных ограничений и мог рассматривать все это общество как свое собственное продолжение, так и 'световой человек', царь мира, свободен от материального космоса, который является лишь его тенью или продолжением.
Царь мира совершенно независим от исторического развития циклов. И более того, вся история — это не что иное, как отблеск его самого, причем всегда неполный и фрагментарный, всегда несовершенный в сравнении с ним. Он является тем субъектом, кто намечает в телесных возможностях формообразующие элементы, кто ориентирует и гармонизирует впоследствии эти действительные формы, кто предопределяет их пропорциональное соотношение. И именно этот наиболее имманентный принцип субъекта может быть назван качественным содержанием плотного мира, а значит, и его сущностным истоком.
В символическом круге царь мира или световой человек отождествляется с точкой центра, с полюсом, с недвижимым двигателем, что и отражено в его титуле Чакраварти — 'тот, кто вращает колесо'.
Его первым и наиболее сущностным отражением является Ману, исторический первочеловек, Адам. Этот первочеловек также еще весьма далек во всех отношениях от человека как такового, т. к. он является тоже архетипом, но только не полным, а частным, воплощая в себе субъектные аспекты, ограниченные
