— Понятно, — только и смогла произнести я.
— Тебе лучше поторопиться, — сказала мать. — Ты опоздаешь на автобус.
Я вышла в прихожую и сняла с крючка свое пальто.
— Ты сегодня идешь в церковь?
— Сегодня пятница — день заседания женского комитета. Естественно, я иду в церковь.
— Понятно, — сказала я. Застегнув пальто и натянув на голову шерстяную шапочку, я посмотрела в зеркало. Глаза покраснели и слезились, на щеках горел лихорадочный румянец.
— Кажется, я простудилась, — сказала я.
— Меньше надо шляться по ночам.
Я подошла к матери, положила руки ей на плечи и поцеловала в висок. От нее пахло пылью и беконом. Мать отшатнулась от меня, как от прокаженной.
— Что ты делаешь?
— Ничего.
— Что это на тебя нашло?
— Мне просто захотелось поцеловать тебя.
Мать фыркнула и поднялась из-за стола, как будто боялась, что я ее еще раз поцелую.
— Что за блажь? — сказала она. — Никогда не слышала ничего более глупого.
Как ни грустно, но это были последние слова, которые я услышала от своей матери.
Глава 49
По дороге домой я зашла в кафе. Был чудесный, благоуханный летний вечер, и птицы звонко щебетали в ветвях деревьев. Шум транспорта сливался с гулом голосов и звуками музыки, льющимися из проезжающих машин, такси и фургонов. Обитатели близлежащих домов подняли рамы своих окон, чтобы подышать свежим воздухом, полить цветы в наружных ящиках и понаблюдать за прохожими.
Крис вынес несколько столиков на тротуар. Я зашла в кафе, собираясь всего лишь выпить стакан газированной воды, но запах жареных помидоров и базилика был настолько соблазнительным, что я решила заказать еще и макароны с томатным соусом. Это блюдо пробуждало во мне ностальгические воспоминания. Сделав заказ, я взяла свою воду, прихватила экземпляр «Эха Уотерсфорда», вышла на свежий воздух и устроилась за одним из столиков. Вскоре Крис поставил передо мной макароны, миску со свеженатертым пармезаном и огромную деревянную перечницу.
— Можно я присяду и покурю, пока ты будешь есть?
— Крис, ты что, решил пофлиртовать со мной?
— Я уже сто лет этим занимаюсь, просто ты не обращала внимания.
— Извини, но у меня было слишком много проблем.
— Я знаю.
— Необыкновенно вкусно.
— Я рад, что тебе нравится.
— Ты готовишь их почти так же, как это делал Лука.
— А кто такой Лука?
— Мой муж. Тот, который умер.
— Извини.
— Тебе не за что извиняться. Я уже думала, что никогда больше не попробую таких макарон. Они действительно очень вкусные.
Крис улыбнулся и посмотрел на свои большие красные руки. Табачный дым тоненькой струйкой поднимался вверх от его тлеющей сигареты. Я внезапно поняла, что этот бритоголовый мускулистый парень по-своему красив.
— Может быть, когда-нибудь ты согласишься пообедать со мной. Я бы приготовил что-нибудь особенное.
Я облизала соус с губ и насмешливо посмотрела на него.
— Ты не понимаешь, с кем связался. Я ведь в чистом виде ходячая катастрофа.
— Ничего. Я крупный специалист по катастрофам.
Я не смогла сдержать улыбки.
Крис бросил окурок на тротуар и раздавил его каблуком.
— Значит, договорились? — сказал он, поднимаясь из-за стола.
— Договорились, — ответила я.
Глава 50
В тот день я не села на автобус. По засыпанному снегом тротуару, на котором уже оставили свои следы те, кто уехал более ранним рейсом, я дошла до остановки и исполнила небольшую пантомиму, делая вид, что забыла кошелек. Получилось довольно убедительно. После этого я развернулась и пошла обратно, по направлению к дому. Притаившись за газетным киоском в конце улицы, я стала ждать. Наконец появилась мать. Закутанная в длинное коричневое пальто, с шалью на голове, она прошла мимо меня, осторожно переставляя ноги, обутые в коричневые ботинки из кожзаменителя. Снег на тротуаре уже успел слежаться, и было очень скользко. Мне стало немного грустно, но я быстро взяла себя в руки. Впадать в уныние было некогда. Как только мать повернула за угол и исчезла из моего поля зрения, я вышла из своего укрытия и быстрым шагом направилась к дому. К тому времени у меня уже разболелось горло, поэтому я сначала поставила чайник и лишь потом поднялась в свою комнату, чтобы собрать вещи.
Я никак не могла решить, что взять с собой. Сначала я упаковала то, что мне могло понадобиться в первую очередь, — белье, теплые свитера, джинсы и туалетные принадлежности, но когда чемодан был уже почти полон, мне вдруг пришло в голову, что могут понадобиться и летние вещи. Мне почему-то казалось, что в Лондоне значительно теплее, чем в Портистоне. Кроме того, надо было взять нарядную одежду, чтобы было в чем показаться на людях. А ведь были еще мои любимые записи, книги, рисовальные принадлежности, плакаты, школьные фотографии и обширная коллекция дешевой бижутерии.
На сборы ушло довольно много времени, и под конец я почувствовала себя настолько плохо, что мне пришлось присесть на кровать. Судя по всему, у меня начинался жар. Несмотря на лихорадочное состояние, мой мозг работал ясно и четко. Только сейчас я в полной мере осознала то, что мы собирались сделать, и при свете дня наш план показался мне совершенно безумным. Я была уверена, что Лука ощущает то же самое. А может, он с самого начала не собирался никуда уезжать? Возможно, он просто пошутил? Нет, я не сомневалась, что он не хочет жениться на Натали и уже долго вынашивает отчаянный план побега. Но говорить о побеге — это одно, а решиться на него — совсем другое.
Я прилегла на кровать, размышляя о том, как буду объясняться с матерью. Если сказать, что мне стало дурно и я вернулась с полдороги, мать совершенно изведет меня своими нотациями. Лучше соврать, что я таки приехала на работу, но менеджер отослал меня домой. Я закрыла глаза и незаметно для себя заснула настолько глубоким сном, что он скорее напоминал забытье. Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за руку. Я открыла глаза и прямо над собой увидела бледное и встревоженное лицо Луки.
— Вставай, Лив. Нам нужно торопиться, — сказал он.
Свесив ноги, я сидела на кровати и наблюдала за тем, как Лука затягивает ремни на моем чемодане.
— Я еще не написала прощальную записку.
— Так напиши, только поскорее.
Взяв блокнот и ручку, которые уже лежали наготове, я написала:
— Дорогая мама…
На этом моя фантазия истощилась, и я решила обратиться за советом к Луке.
