знаний, начиная со сведений о гонениях на евреев в римскую и позднейшие эпохи. Этот поиск истины в древнейшей истории был несомненен и искренен. Молодое поколение, выросшее вне религиозных гонений, словоохотливо и бойко, чем разительно отличается от православных сверстников, деревенских увальней. Все они грамотны, читают как по-русски, так и на древнееврейском языке. Писатель восхищается трудолюбием и опрятностью сектантов.
Субботники трудятся не покладая рук на пашне: '…они устойчивее и старательнее соседей в обработке пашен'. Они занимаются садоводством, выделывают вино ('была бы чистая посуда'), занимаются табаководством, печным ремеслом, хлебопечением.
Как и евреи в средние века, они сталкиваются с конкуренцией армян (средневековые еврейские хроники называли армян амалеком), но и с этим они справляются.
Максимов утверждает, что Моисеев закон не вытравил из них русского духа: 'Сколько в субботников не вглядывайтесь, сколько к ним не прислушивайтесь, это – простые русские мужички с теми же слабостями и с теми же доблестями, что и в России.
Имевшие с ними дела говорят в одно слово, что это – честные торговцы, с которыми приятно вести всякое, самое крупное, дело'112. При этом следует заметить, что сектанты довольно часто вступают в 'смешанные' браки, что приводит к совершенно неожиданным результатам. В Харькове произошел следующий случай: «В одной из хирургических лечебниц скончалась после сделанной операции молодая женщина, привезенная с Закавказья. С больной приехали ее родители и муж, люди чистейшего великорусского типа и зажиточные, хотя и 'простые' по платью и обращению. Когда оперированная умерла, возник вопрос, совсем неожиданный, кому именно ее хоронить: православным или евреям? Родные умершей настаивали на погребении ее евреями, так как она субботница, но замужем была за молоканином, а известно, что между той и другой сектой огромная разница в их вероучении. Субботники нисколько не отличаются от иудеев как по основным религиозным догмам, так и бытовому складу своей жизни, исполняя все обрядности и предписания талмудистов. Молокане же, как известно, представители одной из форм христианского рационализма. Смешанные браки, стало быть, среди сектантов факт существующий. Еврейское погребальное братство, к которому обратились родные умершей молодой женщины, категорически отказались хоронить на своем кладбище 'Субботничиху'.
Но в дело вмешалась полиция, которая засвидетельствовала принадлежность умершей к данной секте. Евреи похоронили покойницу на своем кладбище, с соблюдением всех еврейских обрядов, но в совершенно изолированном от других могил месте».113 Всеволод Крестовский посетил Закавказье в 80-х годах прошлого века. Зачин, которым начинается рассказ, чрезвычайно важен. Встреченный им старик- молоканин говорит о местности, где их поселили: 'Тут нам всем вольготно… за веру никто не утесняет: молись, кто как хочет – запрету нет, не то что в Рассее'114.
Субботники сосредоточились в четырех пунктах Ленкоранского уезда: в подгородной Ленкоранской слободе (сплошное поселение), в селе Привольное (сплошное поселение), в местечке Ассулы они занимают восточную часть села (другая заселена туземцами), в селении Пришиб, занимая его южную часть. К чести автора 'Тамары Бен Давид', он дает в общем объективную картину их житья-бытья. Во-первых, Крестовский имеет смелость называть вещи своими именами: субботники не могут называться в строгом смысле слова сектантами: они «просто русские Моисеева закона. Они всецело держатся еврейской религии, не признавая вовсе Нового Завета; имеют свои синагоги, устроенные совершенно по еврейскому образцу; собираются на богомоление совместно с настоящими евреями; при утренней молитве ежедневно надевают себе на лоб 'шел рош', а на руку 'шел яд' и покрываются 'талесом'; всегда носят 'цицес', голову покрывают ермолкой или сидят дома в шапке, – словом, исполняют все то, что предписывается евреям Второзаконием, и настолько – насколько эти древние постановления вообще могут быть применимы в современной еврейской жизни и быту»115.
Этот репортаж был поначалу опубликован в 'Московских ведомостях', где всезнающий Крестовский сделал сноски, объясняющие странные наименования 'шел рош' или 'шел яд'. В 'Истории одного мифа' я уже писал, что Всеволод Владимирович неплохо знал идиш, тщательно изучал еврейский быт и религиозную жизнь еврейства. Вот, например, объяснение слова 'талес' – 'белое шерстяное покрывало с темно-синими каймами, вроде савана, в которое облекается при утренней молитве каждый совершеннолетний женатый еврей и которое надевают на него в последний раз после смерти, при снаряжении тела к погребению. Этот талес каждый еврей уносит в могилу'116. Далее Крестовский разбирает разницу между герами и субботниками.
Первые строго соблюдают все еврейские обряды и обычаи, включая празднования субботы, йом- кипура, юбилейных годов, а также требований кашерности ('кошер' и 'треф' – поясняет автор). Ради последнего община содержит 'шохетов', 'маргишей' и 'менагров'.
И вновь идет пояснение: 'Резники и специалисты, определяющие годность или негодность (кошер или треф) мяса в пищу евреям и достоинство резничьего ножа'117.
Вторые же только соблюдают субботу и не едят свинину – этим и исчерпывается их иудаизм. Жидовствующие 'ортотодоксалы' – русские Моисеева закона, относятся к ним, как к заблудшим братьям, не отвергают их и допускают молиться в своих синагогах; захоронения производят на одном кладбище и даже своих 'девок' выдают замуж с непременным условием полного соблюдения кашрута. Но обе ветви жидовствующих в области религиозных воззрений признают истинным исключительно Закон Моисея, ожидают прихода Мессии и восстановления Иерусалимского храма и царства, которое будет 'истинным царствием Божием на земли', 'царствием будущего века'.
С соседями иудействующие живут мирно, кроме первого времени, когда новые поселенцы работали в поле с винтовками за плечами, ожидая нападения мусульман.
Основное их занятие – земледелие, жители окраин Ленкорани занимаются садоводством, огородничеством, различными ремеслами. Все они законопослушные граждане, исправно платящие налоги и беспрекословно исполняющие общественные повинности.
Среди 'истинных' субботников (так называют себя ортодоксы – геры) встречаются люди, знающие древнееврейский язык, учившиеся от заезжих учителей 'меламедов'. В браки геры вступают не только между собой, но и с 'настоящими' евреями, которые живут в небольшом количестве при каждом субботническом поселении. Они-то в основном исполняют роль раввинов, меламедов и резников. Еврейки, выходящие замуж за субботников, одеваются, как русские бабы, в сарафаны и дома с детьми и мужем говорят по-русски. В свою очередь и 'кровные' евреи любят родниться с герами, это у них считается 'шиком высшей марки'. Женятся на субботницах и очень богатые евреи, которые для этого специально ездят в Ленкорань из Тифлиса, Одессы и даже Варшавы! Далее следует рассказ о закавказском богаче Круцкопфе, купце и домовладельце. Всеволод Владимирович не выдерживает беспристрастного тона, автор 'Торжества Ваала' в примечаниях объясняет странную фамилию – она в переводе значит 'чесоточная голова'. Дети от этого брака говорят только по-русски, и мадам Круцкопф перевернула всю жизнь своего мужа на русский лад, кроме, оговаривается Крестовский, религиозного обряда. Жизненный уклад у субботников – русский, повторяется автор, но религиозная сфера – иудейская. Молятся они по Библии в русском переводе и по русско-еврейскому молитвослову – 'сидуру' г. Гуревича. (Здесь Крестовский ошибается: вероятно, речь идет о книге О.Я. Гурвича 'Еврейский молитвослов, впервые переведенный на русский язык' (Вильно, 1870). Важно знать, какой литературой пользовались иудействующие.) Жилища субботников приспособлены к жаркому климату Ленкорани и ничем не отличаются от собственно русских домов, за исключением одного: на каждом косяке дома прибита 'мезуза', заключенная в футляр. Идет объяснение Крестовского: 'Свернутый кусок пергамента или бумаги, на коем написаны известные стихи из Второзакония.
Мезуза имеет назначение охранять жилище еврея ото всякой нечисти и напоминает входящему в дом об Иегове и законе. Поэтому каждый входящий обязан прикоснуться к ней рукой'118. Особенно ценятся мезузы, подаренные заезжими 'святыми' еврейскими раввинами или ламданами (учеными) за возданное гостеприимство. В переднем 'красном' углу субботнической комнаты стоит 'орн кодеш' или 'кивот', род настенного шкафчика, задернутого занавеской, называемой 'пераухес' (материя темно-синего цвета, а у состоятельных и парчовая, на которой нашита шестиугольная звезда и пояснение: два равнобедренных треугольника, сведенные в одном общем центрами и обращенные вершинами в противоположные стороны, вверх и вниз – мистический герб или эмблема еврейского царства). В 'кивоте' хранится русская Библия без Нового Завета, Псалтирь и молитвословы. У некоторых хранятся, как можно судить из текста, 'Пиркей Авот' и переводы из Агады ('дидакто-анекдотическая и легендарная часть Талмуда'). Но самое главное, высшая
