Ремонт в наше время – и без того дело сложное, а при полном отсутствии денег – и подавно. Чтобы получить даром несколько банок краски, Субботину пришлось вести многочасовые изнуряющие переговоры с представителями коммерческих структур, в большинстве своем выходцами с горного и гордого Кавказа. Тем не менее после этих бесед, сопровождавшихся демонстрацией Уголовного кодекса, в отдел тоненьким ручейком потекли цемент и краска, лак и пиломатериалы, а через несколько дней появились мастера, превратившие рабочие кабинеты в строительную площадку.
И в прежние годы милиция не купалась в роскоши, а вела, как и подобало ей по долгу службы, аскетический образ жизни. Любой карандаш или пачку бумаги приходилось клянчить по различным предприятиям и организациям, а то и покупать за собственный счет. Но тогда это не вызывало у Субботина такого брезгливого чувства, как теперь. Все кругом было общественным, и все добытые правдами и неправдами скрепки, карандаши и унитазы, выражаясь юридически, не меняли единственно возможного собственника – государство. Как говорится, все шло на благо народа.
Сейчас ситуация в корне изменилась. Оставшиеся в живых бюджетники сами стояли на Панели с протянутой рукой или поднятыми вверх транспарантами. Для них самих каждая кнопка оценивалась на вес золота. Вот частник – дело другое. Тот не откажет, но и ему в случае чего отказать будет трудно.
Нравилась или нет Субботину подобная диалектика, но отступать было некуда, поскольку для пенсии он не созрел. И ремонт в отделе шел полным ходом.
А на Турбинной улице к этому времени с ремонтом было покончено. Работники РЭУ не устояли под напором теперь уже организованной общественности и установили на лестнице новые оконные рамы. Решающим в споре оказался довод Кузякина, пригрозившего в случае отказа прибегнуть к услугам «крыши».
Разумеется, заявление Клары Митрофановны и последующие вызовы в милицию нарушили царившее до того благодушие и внесли некоторую нервозность. Поэтому в один из дней Володя все же позвонил брату и договорился о встрече. Они встретились в столовой, в нескольких шагах от станции метро «Василеостровская», и он предупредил Скокова о поступившем в милицию заявлении. От неожиданности у того пропал аппетит, и Валентин отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом, но Володя поспешил его успокоить:
– Ты сильно не переживай, из наших никто не «раскололся», так что шансы у них нулевые. Просто соблюдай осторожность и языком поменьше болтай.
После возбуждения районной прокуратурой дела по факту убийства неустановленными лицами гражданина Серебрякова в отдел милиции для составления плана совместных действий приехала Вика Савельева.
Она всего года два работала в прокуратуре после окончания университета, но, несмотря на молодость, всем своим видом старалась произвести впечатление бывалого следователя и не уступала операм ни в количестве выкуренных сигарет, ни в знании блатных выражений.
Собравшиеся в кабинете Ковалева следователь и оперативники дружно сошлись на двух основных версиях. Согласно первой из них, сговорившиеся жильцы дома отомстили Сергею Петровичу за причиненные им неудобства и освободили его от жизненных тягот.
Однако масштабы намеченных следователем мероприятий поразили воображение сыщиков, хотя и не имевших дипломов юрфака, но трезво оценивающих действительность. Они попытались охладить ее пыл, сознавая, что вся эта бессмысленная работа ляжет на их плечи, но Савельева на правах старшего группы настаивала на безоговорочном выполнении замыслов.
– Легче бомжа этого в городе найти, чем план твой заумный выполнить, – с досадой произнес кто-то из оперов.
– Вот и ловите. Как только живым его представите, так я сразу дело прекращу, – пообещала она.
Зато вторая рабочая версия, положенная в основу плана, полностью отражала чаяния уголовного розыска, выглядела вполне правдоподобной и сводилась к тому, что бывший педагог после учиненного им пожара смылся с чердака и облюбовал другой, где еще не ступала йога пожарного. Оставалось только его разыскать, набить рожу и отправить на пятнадцать суток или жильцам передать.
– Лучше уж на сутки упрятать, а то они не сдержатся и придется к первой версии возвращаться, – резонно заметил Толик Филимонов, старший опер отдела.
Наконец Ковалев, уставший от пустых разговоров, поднялся со своего места и включил электрический чайник.
– Какие тут к черту мероприятия! Чердаки и подвалы осмотрим и соседям информацию дадим. А на все остальное у нас людей не хватит, – подвел он итог много часовой беседы. – Жаль у бомжей нет телевизоров. Мы бы вознаграждение назначили и фото его показали.
За чашкой кофе о многострадальном Серебрякове на время забыли, и Толик принялся зазывать следователя в сауну:
– Девчонок своих возьми из прокуратуры. У нас в пятницу по случаю окончания ремонта банкет намечается. Там в теплой обстановке наши планы и обсудим. Раскрытие преступлений – работа творческая, ее можно и в парилке делать, – начал философствовать он. – К сожалению, не все начальники это понимают. Думают, если подчиненные в кабинете целыми днями торчат, значит, работают. А может, я бумаги на столе разложил, а сам о женщинах думаю.
– Я тебе покажу женщин! Будешь мне свои мысли каждый час в письменном виде излагать, – в шутку прикрикнул Ковалев. – Что о нас прокуратура подумает?
– Не переживайте, Игорь Васильевич, я этого трепача знаю, – рассмеялась Савельева. – Когда необходимо, он будет без сна двое суток вкалывать. Мы с ним в прошлом году двойное убийство раскрывали, когда мать с дочкой в подъезде грохнули. А что касается прокуратуры, то там тоже живые люди работают.
– Правильно, Викуля, – Толик почувствовал поддержку. – Я только одного не понимаю, зачем ты на юрфак поступала? С твоими внешними данными ты бы легко за «нового русского» выскочила. У тебя, извини, один бюст чего стоит. Чистила бы ему щеткой по утрам красный пиджак и кофе заваривала. А ты вместо этого нашего начальника дымом травишь да космическими планами загружаешь. «Сторожевик» на этого Серебрякова в ЦАБ поставим, вот и весь расклад. Как только он в ментуру залетит, так мы вас и познакомим, – с улыбкой произнес Филимонов.
– На юрфак пошла, чтобы парню одному доказать, – объяснила Савельева. – А что касается пиджаков красных, то я ведь по гороскопу Телец. У меня от этого цвета и харь их холеных глаза кровью
