– Возьмите блокнот, – попросил босс. Обсуждался вопрос о пикетировании завода в Кастровилле. Этот перерабатывающий завод часто закупал фрукты у фермеров, создававших невыносимые условия работы для нанятых иммигрантов. Сначала Гонсалес уговаривал правление завода не принимать продукцию от этих фермеров, но безрезультатно. Теперь он решил действовать другими методами. Он планировал известить об этой акции прессу, а затем устроить пикет, надеясь на то, что о нем расскажут в теленовостях и дело получит широкий общественный резонанс.
– Вы будете арестованы, попомните мои слова, – предупредила полная женщина.
Гонсалес невозмутимо пожал плечами.
– Это будет не в первый раз, – сказал он.
Записывая его слова в блокнот, Джулия подумала, как, должно быть, трудно любить этого мужчину. И не только из-за его многочисленных связей с женщинами, но и из-за отталкивающей манеры бросаться навстречу опасности.
– Если вызовут полицию и нас арестуют, Изабелла сможет освободить нас под залог, – продолжил Эдвард.
Надолго воцарилась тишина. Седовласый мужчина, наконец, выразил общее мнение:
– Так, – начал он хмуро, но с явным восхищением в голосе, – делай, как знаешь, Эдвард.
Пожав руки членам правления, Гонсалес распрощался со всеми и обратился к Джулии:
– Как малыш и бабушка? – спросил он, дотронувшись загорелой рукой до ее локтя.
Она могла бы возмутиться его фамильярностью, но не сделала этого, хотя по ее телу пробежали мурашки и кровь прилила к щекам. Джулия не посчитала его прикосновение недопустимым, ибо заметила, что, разговаривая, Эдвард часто касался своих собеседников, и к тому же она была тронута его вниманием и заботой.
После смерти Мэри никто не интересовался тем, какой груз ответственности лег на плечи Джулии. Ее самопожертвование воспринималось как должное.
По иронии судьбы единственным, кто проявил интерес к ее положению, стал виновник всех ее бед – Эдвард. От его внезапного сочувствия ей даже захотелось прижаться к нему, положить голову на плечо и плакать, пока его рубашка не промокнет насквозь.
– Бабушка все так же, – справившись с собой, ответила Джулия. – Знаю, она не должна засыпать, когда сидит с Джонни, это к тому же опасно, мальчик скоро начнет ходить, а я не могу нанять няню или заплатить за детский сад. Я не знаю… что мне делать…
Сердце Эдварда сжалось. Где же отец ребенка? Почему он не поможет? Наверное, Джулия имеет вескую причину ни о чем его не просить.
Гонсалес слегка сжал ее руку.
– Давайте это обсудим, – предложил он. – Хоть вы работаете здесь недолго, но мы уже весьма ценим вас. Вместе мы можем найти выход из сложившейся ситуации.
Чтобы не расплакаться от столь явно проявленного сочувствия, Джулия закусила губу и поскорее высвободила свою руку из его теплых пальцев.
Очень скоро за ее машиной приехал друг Эдварда Джон Фаррел и отвез ее развалюшку в автосервис.
– Он не сказал, сколько будет стоить ремонт? – взволнованно спросила Джулия.
Гонсалес довольно улыбнулся.
– Джон согласился отремонтировать вашу машину за двадцать долларов и еще взять стройматериалы, которые я храню в доме моего отца. Если вы не можете сразу выплатить эту сумму, то я выпишу чек в счет вашего заработка.
Быстро вычислив в уме, как можно сократить расходы на продукты, Джулия сказала, что двадцать долларов не проблема.
– А стройматериалы… – начала она.
Но Гонсалес наотрез отказался ее слушать, сказав, что стройматериалы это несколько досок, которые один из клиентов дал ему в уплату за услуги.
Невероятно! Но человек, разбивший сердце Мэри и оставивший ее одну с ребенком, занимался благотворительностью в ущерб себе…
– Я не могу позволить вам платить за меня, – запротестовала Джулия.
Эдвард только махнул рукой.
– Всего лишь временно. Джон пристраивает к своему дому детскую, а мой отец давно просил меня забрать эти доски. Так что все выиграют.
Джулия совсем запуталась в своих оценках этого человека. Эдвард не только был милым, но и с готовностью помогал всем нуждающимся.
С другой стороны, он все-таки отказался от собственного ребенка. Это несомненный факт, и у нее есть все причины ненавидеть его.
На следующее утро Джулия успела приехать в офис до появления там Гонсалеса. Только она вошла, как зазвонил телефон.
– Доброе утро, Фонд поддержки иммигрантов, – подняв трубку, сказала она.
– Привет, Джул, – послышался голос Изабеллы. – Эдвард хотел, чтобы я сегодня поехала с вами на пикетирование в Кастровилл, но я не смогу. Извинись за меня перед ним, хорошо?
