даже доберется до границы, если та еще открыта в этот час – кстати, сколько сейчас времени? Электронные часы на приборной панели, похоже, тоже взбесились, отсчитывая время в обратную сторону. Если дождь будет и дальше так продолжаться, вся эта чертова машина проржавеет и застрянет здесь навеки.
Или она сама ее здесь угробит. Даже слушать болтовню Лейси лучше, чем загнать машину в кювет. Правда, местность настолько плоская, что здесь и кюветы почти безобидные… трудно сказать наверняка; все что она видела – это светящийся туман в лучах фар.
– Когда мы доберемся до Надежды, детка, мы устроимся на ночлег в уютном мотеле, – сказала Ариадна. – В теплом-теплом, с мягкими постелями. Здорово будет, правда?
Лейси, возможно, кивнула.
– Поговори с мамой, детка. Помоги мне не заснуть.
– Что ты хочешь, чтобы я говорила, мамочка?
– Что захочешь.
Совершенно неожиданно дорога начала петлять после тысячи миль прямого, как линейка, шоссе, и она сбавила ход, боясь слететь с асфальта. Дурацкие какие-то у них в этом штате дороги. Кому понадобилось делать их извилистыми на такой плоской равнине? Может, они здесь просто не умеют строить прямых дорог?
Сколько времени прошло с тех пор, как они последний раз видели другую машину?
– Мамочка, куда мы едем?
– Я же говорила тебе, детка: мы едем в Канаду. Мы будем жить там в замечательном месте – ты, Алан и я. Мама будет давать уроки на фортепьяно.
– А папа будет приходить к нам в гости?
«Ни за что, пока это в моей власти».
– Не знаю, детка.
– А Мейзи будет приходить к нам в гости?
«Только через мой труп!»
– Нет, милая, Мейзи не будет.
Бух! Машина подпрыгнула. Бац и еще раз – Бац!.. – асфальт кончился, и она вела машину по гравию. Все ясно, она заблудилась.
– А Пегги будет приходить к нам в гости?
– Нет, дорогая, но мы, возможно, найдем себе другого пони.
Требуется: квартира с двумя спальнями неподалеку от конюшни с пони.
Желателен большой балкон.
Она заблудилась. Она не знала, в какой стороне север, запад, восток, и не имела никаких ориентиров. Она стояла на перекрестке, и все четыре дороги казались под дождем совершенно одинаковыми – ни огонька вокруг. Она добралась до края света. Раз так, поехали прямо.
– Не хочу другого пони. Хочу Пегги! – Снова сдавленное всхлипывание; ребенок умотался не меньше, чем она сама.
И вдруг появился свет – одинокая звезда в залитом водой ветровом стекле. Звезда Надежды? Если так, то очень маленькой Надежды. Скорее всего одинокая ферма; вся эта чернота вокруг-могла быть полями одной из этих огромных механизированных ферм, о которых пишут в журналах. Наверное, поэтому и фонарь здесь только один.
– Видишь свет, детка? Вон там? Я сейчас подъеду туда и спрошу, где мы, так как мне кажется, мы не…
– Мы что, заблудились, мамочка? – Паника!
– Нет, детка. Мама просто могла повернуть не там, вот я и остановлюсь спросить тетю с фермы.
Свет горел в сотне ярдов от дороги, и она осторожно притормозила – гравия под колесами больше не было, одна грязь – и так же осторожно свернула на ведущую к нему грунтовку. Машина продолжала разворачиваться и тогда, когда она вывернула руль обратно, а потом, как бы извиняясь, скользнула задними колесами с дороги и окончательно застыла.
Ариадна перебрала в уме все самые сочные выражения, какие только знала.
Она передвинула рычаг на первую передачу и дала газ. Колеса издали «Ммммм!», и задняя часть машины заметно просела. Она попробовала задний ход – машина просела еще сильнее.
Она выключила мотор, потом фары, и не осталось ничего, кроме темного грохота дождя по крыше.
Она потянулась, протерла глаза, посмотрела назад. Алан все еще спал мертвым сном – мраморный херувимчик под пледом, с пальцем во рту, обнимающий плюшевого мишку. В панике она вдруг сообразила, что в машине тишина, и посмотрела на Лейси – та тоже спала; ее лицо белело в темноте.
Должно быть, отключилась в последнюю минуту, перед тем как они вляпались в эту чертову лужу.
Дождь не стихал.
Ну, если только в доме у этого фонаря никого не окажется…
Ариадна посмотрела на часы – всего девять. Детям, пожалуй, еще рано спать, да и вряд ли она вела машину больше четырнадцати часов, хотя она была почти уверена, что в той забегаловке с кофе часы показывали уже больше девяти. Ладно, Бог с ними. Посмеет ли она оставить детей одних?
Если они проснутся, пока ее нет, они испугаются. Но будить их и тащить под дождем по этой раскисшей дороге – не менее жестоко. У нее есть с собой плащ, где-то в багажнике, но из детских вещей почти ничего, кроме того, что на них надето… и еще, слава Богу, обязательный Аланов мишка.
Ей надо оставить их, быстро сходить туда и обратно и надеяться, что они не проснутся. Алан лежал удобно, и даже Лейси свернулась в уголке не в самом неудобном положении. Первым делом надо достать из багажника плащ и подходящие ботинки, потом добежать до того дома и попросить у них трактор.
Даже если это обойдется ей в полсотни баксов, оно того стоит.
Она осторожно открыла дверцу, и тут же ее окатило холодной водой – она и забыла про ветер. Она поставила ногу на землю, погрузилась по щиколотку в грязь и выдернула ногу обратно уже без туфли.
К тому времени она уже наполовину промокла и начала дрожать. Уууу – какой холодный дождь! Бумажник? Деньги? На дороге никого не было, поэтому она просто сунула бумажник под сиденье.
Она по возможности тихо прикрыла дверь, потеряла вторую туфлю и отказалась от идеи найти плащ. Быстро пошла но дороге к фонарю, прикрываясь рукой от ветра и радуясь про себя, что земля под ногами достаточно мягкая и можно идти босиком.
Где-то на соседнем поле завыл койот.
Выбраться из провонявшей машины оказалось даже приятно, а холодный душ взбодрил ее. Однако то, что она увидела, никак не походило на автоматизированную суперферму – только конюшня и маленький дом; может, у них тут все на транзисторах? Двор был наполовину залит водой, и лужи отсвечивали серебром в свете ртутного фонаря, издававшего неприятный высокий свист.
Лужи оказались такими глубокими, что у нее захватило дух. Свет в окнах не горел. Ладно, если в доме никого не окажется, она вломится в хлев и переночует с детьми там. Она поднялась по ступенькам на небольшое крыльцо; навес укрыл ее от дождя. В окнах гостеприимно вспыхнул свет. Дверь распахнулась, прежде чем она успела до нее дотронуться. В проеме стоял мужчина.
– Вы случайно не полотенце одолжить?
Эти слова она услышала одновременно с тем, как поняла, что именно он ей протягивает.
А потом она была уже внутри, в ярком электрическом свете, у старой железной печки, от которой исходило восхитительное тепло, и вытирала лицо сухим полотенцем. Она поняла, что промокла насквозь, и с нее на пол уже натекло, но полотенце было большое и мягкое.
– Я только что заварил чай, – сказал мужчина. – Хотите чаю?
– Обожаю горячий чай, – ответила она. – Если у вас есть, с сахаром и сливками, но если нет – сойдет и так. – Она огляделась. Теперь она видела, что это вообще не фермерский дом, а просто дачный коттедж, обставленный старой мебелью. Этакая ночлежка, но успокоительно уютная, да и мужчина казался безобидным и симпатичным: на вид ее ровесник, высокий и крепкий, с выражением дружелюбного участия- на лице аскета. У него были волосы цвета соломы, и он зачесывал их назад, необычно коротко обрезав с боков, но одет он был неплохо: зеленые слаксы, рубаха в шашечку и зеленый вязаный свитер.
