Тоби смерил его холодным взглядом – с учетом обстоятельств это было не так уж и трудно.
– Она славная девочка.
Мальчишка расплылся в озорной улыбке:
– Она влюблена в тебя по уши!
– Нет, она… Ну, ей, может, так и кажется, но она еще недостаточно взрослая, чтобы влюбляться по- настоящему.
– Она старше меня! – упрямо возразил Хэмиш. – Девчонки растут быстрее, да она всего на несколько месяцев младше тебя.
– Правда? Но… – Тоби немного подумал и тихонько охнул. И дело тут не в школьных воспоминаниях – мальчики учились в школе по утрам, а девочки – после обеда. Мег крутилась у него под ногами столько, сколько он себя помнил. Вполне возможно, она ненамного младше его самого.
Впрочем, это ничего не меняло.
– Она в тебя втюрилась! – торжествующе ухмыльнулся Хэмиш.
– С чего ты взял?
– Это всем известно. Другие девчонки дразнят ее, ведь она такая маленькая, а ты такой большой.
Уж не этим ли объясняется враждебность ее брата?
– Ну да, к тому же я еще и преступник и – возможно – околдован. Ей лучше найти себе другую пару.
– Вот ты ей это и скажи!
– Сам скажи, если считаешь, что это тебя касается.
Хэмиш с опаской покосился на Тоби.
– Отец Лахлан галилеанец – ты это знал? Он рассказал мне немного об их учении. Он говорит, это не противоречит тому, чему па учит в школе, – стоицизму по большей части, так как стоиков в Шотландии больше, чем остальных, – па использует некоторые из их трактатов – но я слыхал, у сократиков тоже есть секта в Глазго, и, разумеется, татары предпочитают арабские…
Всю эту болтовню Тоби слушал вполуха. Теперь, когда он узнал насчет Мег, все так запуталось. Странное дело, это его тревожило. Малышка Мег ему нравилась. Ему не хотелось причинять ей боль, а ведь он, должно быть, уже делал это. Мужчина может говорить женщине, что любит ее, рискуя быть отвергнутым, – это часть бремени, которое приходится нести мужчине. Женщине нужно вести себя осторожнее, в противном случае она может прослыть бесстыдницей. Если она обронила несколько намеков, а мужчина оказался слишком туп, чтобы их заметить, что она может еще? Должно быть, ей приходится несладко. Он никогда еще об этом не думал.
Ему ни в коем случае нельзя влюбляться сейчас – ни в Мег, ни в кого другого. До тех пор, пока его не избавят от демона, или от заклятия, или что там сделала с ним Вальда, ему нельзя вести нормальную жизнь. И даже потом он все равно останется беглым преступником, бездомным бродягой без ремесла, денег и надежды на будущее. С любовными делами придется подождать, и довольно долго.
И кроме того, он обещал Кеннету Коптильщику относиться к Мег как к родной сестре.
– Лежать! – закричал Рори. – Ложись, пень здоровый!
Хэмиш схватил Тоби за край пледа и потянул вниз. Хэмиш уже лежал – все лежали. Он ухитрился забыться. Он плюхнулся во влажный мох.
Они успели отойти от дороги где-то на полмили. Из тумана показалась группа всадников, державших путь на восток они быстро приближались.
– Тоби! – захлебнулся Хэмиш. – Это они! Это Вальда!
До них было слишком далеко, чтобы сказать наверняка, но такие лошади редкость в этих краях. Это не военный дозор. Шестеро… госпожа, ее служанка, четверо демонов?.. Если Вальда использовала сны Тоби, чтобы обнаружить его, ей не было нужды делать крюк через Бридж-Ов-Орки. Ей достаточно было бы обогнать их, срезав по дороге через Глен-Локи.
А что потом? Что могут сделать демоны? Могут ли они находить его след нюхом, как гончие? С недобрыми предчувствиями смотрел он, как приближается зловещая кавалькада, ожидая, что вот-вот всадники натянут поводья, останавливая коней, и повернут на юг, в погоню.
Казалось несправедливым, что демоны могут разгуливать по свету, в то время как добропорядочные духи вроде покровителей обречены оставаться на одном месте. Почему силы зла обладают таким преимуществом перед добром?
Однако всадники продолжали двигаться на восток, и через несколько минут завеса дождя полностью скрыла их. Хэмиш громко и облегченно вздохнул, высказав общие чувства. Он поднялся на колени.
– Что будет, когда она доберется до Брандерского перевала и обнаружит, что Тоби там не проходил? Она повернет обратно!
– Вперед! – вскричал Рори, вскакивая на ноги. – На равнине мы легкая добыча. Нам надо уходить в горы.
5
Равнина сменилась пологим пастбищем, потом голым склоном. Едва заметная тропа вела их по продуваемой всеми ветрами, ледяной расселине Ис-Э-Гейл. В первый раз за всю дорогу Тоби обнаружил, что остался наедине с Мег. Он не знал, она ли подстроила это, или он сам. Любопытный Хэмиш ушел вперед отец Лахлан с Рори, поглощенные беседой, плелись далеко сзади.
Ее щеки горели румянцем, из-под коричневой шапочки выбились косы. Она подняла глаза, моргая от дождя. Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ – если она и винила его в своих нынешних неприятностях, она не собиралась говорить этого вслух.
Улыбаться было легко и приятно. Вот говорить… Он почувствовал, что язык отказывается шевелиться. Мег никогда на него так не действовала. Он припомнил все вечера, когда она оказывалась у замка и ему приходилось провожать ее домой… он помнил, что болтал при этом, как выводок сорок – почти как Хэмиш, – но теперь он понятия не имел, о чем говорить.
– Э… Гм… Как ты?
– Хорошо.
– Замерзла?
– Да.
«Ой…»
Пауза.
– Мег… Мне очень жаль. То есть я хочу сказать, мне жаль, что я втянул тебя во все эти неприятности.
Ее тонкие брови почти спрятались под шапочкой.
– Это не ваша вина, мастер Стрейнджерсон. Я сама виновата, что вела себя глупо, не забывайте.
– Мне очень жаль.
– Тебе жаль, что я вела себя глупо?
– Нет! Мне жаль, что я так говорил.
– Но если кто-то ведет себя глупо, ему стоит сказать об этом, чтобы он не вел себя глупо в дальнейшем.
Ну почему разговаривать с женщинами настолько тяжелее, чем с мужчинами? Почему слова меняют свой смысл, а простые фразы путаются, едва слетая с языка? Почему шутки всегда становятся обидными, а беззлобное замечание обжигает ядом?
– Ты вела себя не глупо. Это я повел себя глупо, говоря, что ты вела себя глупо.
– Значит, ты вовсе не то хотел сказать, когда говорил, что я скоро буду женщиной и что мужчины начнут заглядываться на меня?
«Демоны!»
