– У нас будет только три войска – Нурца, Мокта и Веснара.
– Не может быть! – воскликнул Баслин, почесывая щетину на лице.
– Может. Нимбудии больше нет. Даже если Рурк сумеет собрать новое войско взамен разгромленного, он от нас отделен захваченной карпанцами территорией. Эсран и Да-Лам большой роли сыграть не смогут. Пагайд и Пирайн слишком далеко и не успеют за оставшееся время до нас дойти. То же самое относится и к западным королевствам. Гамдиш испокон веку ограничивался защитой своих укрепленных городов и отказывался посылать войска за пределы границ страны.
Говоря это, Лабранца в упор смотрела на Баслина. Тот опустил глаза. Затем она метнула вызывающий взгляд на Гвин.
Осведомленность Лабранцы производила впечатление. Председательница отказывалась втягивать Рарагаш в войну отнюдь не потому, что не располагала нужными сведениями или не дала себе труд все обдумать. Возможно, ее выводы справедливы.
– Все это звучит вполне логично. Ну и что ты думаешь об этих трех?
– Королях или их войсках?
– И тех и других.
– Квилм Урнит – человек миролюбивый. За восемнадцать лет правления Моктом он, как мог, избегал столкновений с соседями. Веснар, захватив Толамин, отрезал ему выход к морю, и тогда он был вынужден мобилизовать войско. Он, наверное, сейчас весьма встревожен: с одной стороны у него Веснар, с другой – карпанцы.
– Он склонен внимать голосу разума?
– По крайней мере в большей степени, чем остальные. Моктийцы сохранили многие традиции Кволской империи. Они даже могут поддержать попытку восстановить империю – но только, если ее возглавит их король.
– Само собой, – согласилась Гвин. На что намекает Лабранца? Что Гвин не сможет посадить на трон Булриона? Или она действительно выкладывает все, что ей известно? – И сколько они могут выставить солдат?
– Десять-двенадцать тысяч. А Веснар?
– Примерно столько же, но в Веснаре живут потомки зарданцев, и они более воинственны. Одни Череполикие стоят целого войска любого другого королевства.
– И их король – Гексцион Гараб.
– Известный негодяй, – вставила Пар А-Сиур.
– Страшная мразь, – согласилась Лабранца. – В него-то все и упирается. Ему никто не доверяет и не хочет иметь с ним дела.
Это полностью подтверждало то, что слышала о Гексционе Гвин.
– А Нурц?
Лабранца немного подумала, барабаня пальцами по столу.
– Нурцийцы никогда не были сторонниками Квола. И в империю вошли очень неохотно. Со времени ее падения они сумели восстановить свою особую культуру. Войско у них побольше – тысяч пятнадцать или даже двадцать, и у них отличные лучники – они на всех наводят страх. Но беда в том, что их король Вунг Тан умирает. Наши целители ничего не могут поделать – только облегчить его страдания. Его сын еще слишком мал, а мужья его дочерей все претендуют на трон. В Нурце того и гляди разразится гражданская война – несмотря то, что карпанцы уже, как говорится, ломятся в дверь.
Гвин ждала, что скажет Голос. Но Голос молчал, и тогда она подвела итог:
– Получается, что мы в лучшем случае располагаем сорока или пятьюдесятью тысячами солдат. А каковы силы карпанцев?
– Около миллиона.
– Не может быть!
Лабранца презрительно усмехнулась:
– Почти. Но это включая женщин и детей. Солдаты составляют примерно пятую часть.
Даже в этом случае на каждого их солдата приходится пять карпанцев.
– А кто их предводитель?
– Совет вождей.
– Во всяком случае у нас есть то, чего нет у них. Баслин поскреб щетину.
– Что это?
– Поулграт, – ответила Гвин, хотя в глубине души она совсем не ощущала уверенности, что это такое уж большое преимущество. – Лабранца-садж, должна тебя поздравить – ты отлично разбираешься в положении дел.
– Ты считаешь его сложным? Все очень просто.
Стерва!
– Тогда займемся более сложными вопросами. Ни один из королей не годится на должность предводителя. Если выбирать из полководцев, кого бы ты посоветовала?
– Френцкиона Зорга.
