чему-то сверхъестественному – но вот кому или чему? Насколько было известно ей, Судьбы никогда не говорили со смертными. Поверить же, что Бог стал ее особым советчиком, значило бы поддаться опасной гордыне. Если бы среди ее спутников был кто-то, кому она могла бы довериться! Логичным выбором был бы Возион, но он откажется даже взвесить мысль о божественном вмешательстве, а Тибал, безусловно, откажется что-либо сказать.
Конечно, Джасбур могла бы удружить ей рарагашской мудростью. Благодаря удаче или случаю Джасбур ехала рядом с ней, но Гвин не хотелось довериться авайлгратке – по крайней мере сейчас. Быть может, та станет более симпатичной на следующей неделе или в следующем месяце, когда будет уже поздно.
Однако и дальше хранить молчание было неловко. Раз-другой покосившись на авайлгратку, Гвин сказала:
– Прости мою неучтивость, но ведь ты стала моложе, чем была недавно?
Джасбур улыбнулась – и улыбка была не такой безобразной, как прежде. Она сдвинула шляпу под более кокетливым углом.
– Вполне возможно. По-моему, огоулграты вывели нас из равновесия.
– Нас? Так другие тоже меняются?
На этот раз улыбка обрела многозначительность.
– А ты утром не обратила внимание на мышцы Ордура?
– Да нет, – сказала Гвин поспешно.
Джасбур вздохнула.
– Или на его улыбку?
– Сколько тебе лет?
Джасбур пожала плечами.
– Считая по годам? Тридцать девять, почти сорок. На деле же мне сейчас около тридцати, по-моему. Возраст все время меняется. И я не всегда безобразная карга.
– Но ты не…
– Да! Во всяком случае, такой я была, когда приехала в вашу долину. А пару месяцев назад я была таким широкоплечим молодым красавцем, какого ты только можешь вообразить. Сногсшибательным! – Джасбур сверкнула черными глазами. Если она и дальше будет изменяться с такой быстротой, то уже через день-два станет красивой женщиной. – Я бывала выше Джукиона, миловиднее Ниад, старше Булриона. Ордур говорит, что быть авайлгратом – это то же, что быть весенней погодой.
– Наверное, тебя постоянно об этом спрашивают. Какой пол лучше?
Джасбур засмеялась.
– Зависит от того, какого пола Ордур.
– Вы уже давно любовники?
– То любовники, то друзья. Больше двадцати лет. Иногда мы терпеть друг друга не можем, но и счастливых дней хватает. Вот почему мы, мне кажется, держимся вместе, кем бы мы ни были. У нас есть общие воспоминания.
Гвин обдумала ее слова.
– Ты сказала «кем бы», а не «чем бы». Значит, меняется не только внешность? Но и то, как ты думаешь и чувствуешь?
– О да! Симпатии, вкусы, интересы… Есть веские доказательства, что авайлграты становятся копиями реальных людей. В Рарагаше хранятся исторические документы, подтверждающие это. Один даже в течение месяца был царствовавшим тогда императором.
– Судьбы! Ты хочешь сказать, что можешь в один прекрасный день встретиться сама с собой?
– Предположительно. Но шансов на подобное крайне мало, и ни об одном таком случае ни разу не сообщалось. И конечно, мои воспоминания будут совсем другими, чем у него или у нее. Тот, который стал императором, не верил, что он – император, но только выглядел и поступал, как тот. Пока это длилось, он, наверное, успел хорошо повеселиться в Академии.
Онемев от изумления, Гвин ехала молча: она старалась представить себе такое непредсказуемое существование.
– Хотя было бы куда приятнее самим выбирать, кем мы станем, – грустно сказала Джасбур.
Впереди показался хутор – небольшое скопление зарданских построек – круглых и крытых соломой. Тропы всегда ведут к фермам или деревням. До них было еще слишком далеко, чтобы различить человеческие фигуры, если там кто-то жил, а окружающие поля оставались невозделанными. Позади построек начинался пологий склон. Как только они доберутся до этих холмов и ложбин, они перестанут так сильно бросаться в глаза.
– А что это за Вериов, куда мы направляемся? – спросила Джасбур.
– Об этом лучше спроси у Возиона.
– Возион мне не нравится.
– Ну, он лучше, чем кажется. В Вериове он учился быть пастырем. – Гвин плохо знала историю этих краев, но трингианка Джасбур знала, наверное, еще меньше. – Веснар – зарданское королевство, пожалуй, наиболее зарданское из них всех. У них даже есть отборный отряд воинов, которые все еще блюдут варварские обычаи татуирования, уродования лица… (И творят те же зверства. О том, что рассказывали беженцы из Толомина, даже думать было невыносимо!) После разграбления Квола зарданцы разделились. Сам Панталион вернулся на восток и обосновался здесь, в Веснаре. – Она спохватилась, что «обосновался» не слишком подходящее слово для зарданца. – Во всяком случае, последние год-два он провел тут. Объявил
