– О, дай подумать… Как там? «И замыслят люди недоброе под священной горой. И свершат служители одного работу многих. И пошлют они к Д’варду. Уста их сулят сладость, слаще роз голоса их, слаще нектара, что манит алмаз-муху. Словом друга завлечен он на погибель, песней друга брошен в легионы смерти». Кошмарная проза, конечно, но ты, надеюсь, понимаешь, к чему это я?
Если он говорит правду, все это звучит очень зловеще. «Cвященная гора», должно быть, означает Олимп, поскольку других святых гор здесь вроде бы нет. Странно, что именно Тион обнаружил эту связь… впрочем, он знает, кто такой Аполлон.
– Ну что ж, на этом ночные дела кончаются, – сказал Тион. – Вечер выдался на редкость интересным. Пока!
– Погоди!
Юноша заломил бровь – похоже, он ждал этого слова.
– Да?
Эдвард сделал над собой усилие – просить это чудовище о чем-то казалось ему омерзительным.
– Если тебе понравилось зрелище, пустим шапку по кругу. Девочка, которая упоминается в «Завете», Элиэль. Она заслуживает награды за постановку. Она еще ребенок. У нее изуродована нога.
Тион изобразил улыбку, слишком внезапную, чтобы быть искренней:
– Ты хочешь, чтобы я исцелил ее для тебя?
– Вы можете это, сэр? – Трудно было обращаться к этому юнцу, хладнокровно позволившему четырем людям умереть, с уважением. Но говорила же Мезон, что он не так плох, как многие другие пришельцы. – Она с ума сойдет от счастья.
– О, это слишком прозаично, Д’вард! Сущий пустяк. Буду рад оказать тебе услугу.
Где-то здесь таится ловушка…
– Спасибо, сэр! – осторожно произнес Эдвард. – Я буду очень благодарен – а она придет в восторг!
– Разумеется, тебе не удастся скушать и омлет, и жареного гуся разом.
Вот оно!
Улыбка Тиона сделалась шире.
Эдвард вытер лоб. Он обязан Элиэль жизнью, но чтобы вернуть этот долг, ему придется остаться здесь, в Соседстве. А это неизбежно заставит его участвовать в чужой войне. Его-то война идет в другом мире.
Как бы поступил его отец?
Зэц и Палата убили его родителей… но никаких доказательств этого, кроме слов Крейтона, у него нет.
Зэц убил Крейтона. Кем надо быть, чтобы не отомстить за смерть друга? Но никаких доказательств этому, кроме слов Элиэль, у него нет.
Он может сделать так, чтобы Элиэль избавилась от хромоты, и тем самым отблагодарить ее за то, что она спасла ему жизнь… но никаких доказательств этому, кроме слов Тиона, у него нет.
Тион радостно улыбнулся:
– Ты понимаешь, о чем я?
– Ты хочешь сказать, что я не могу съесть свой пирог просто так.
Мальчишка продолжал безмятежно улыбаться:
– Я имею в виду, если уж мы оказываем услуги друг другу… У тебя проблема с Элиэль, у меня – с Джинуу, мертвой аватарой. Из тебя получился бы отличный бог отваги, Д’вард, право же. – Детское лицо сияло невинной радостью. – Даже начинающий сможет набрать столько маны за пару недель. Чтобы расплатиться со мной. Я хочу сказать, это было бы справедливо, не так ли?
– Две недели? Всего две недели?
Тион надул свои ангельские губки:
– Ну, может, чуть дольше. Трудно сказать… Надо посмотреть, как у тебя пойдет. – Его светлые глаза сияли.
Скажи лишь слово в царстве эльфов… Стоит только клюнуть – и его тут же подсекут на крючок. Так или иначе. Возможно, навсегда.
Что считается честью в этом болоте? А отвагой, а долгом?
Король и Отечество! Он не имеет права сомневаться в этом. Они важнее всего остального.
– Я не могу принять вашу услугу на этих условиях, сэр. Я беру свою просьбу обратно.
Тион вздохнул, хотя это его, похоже, не удивило.
– Тогда прощай, Д’вард Освободитель! Желаю удачи – мне ли как богу не знать, что она пригодится тебе. – Он испустил веселый мальчишеский клич и исчез.
Эдвард остался один.
Теперь у него нет даже Элиэль, готовой заботиться о нем. Ах, Элиэль!
Найдет ли дракон дорогу домой, в Олимп? Вернется ли в поисках хозяйки? Если вернется, он все равно не сможет управлять им. Единственное, что остается делать, – это одолеть перевал и найти Калмака Плотника.
