знаком, а сейчас и вовсе казалось зловещим.
Когда зеленый черным станет, Жнец жать души не устанет.
– А что за калитка влюбленных такая? – спросила Элиэль.
– Лазейка через городскую стену. Сама поймешь, когда подрастешь немного. – Гим остановился в темной подворотне.
– Я и так понимаю.
– Ш-шш! – шикнул он. – Потише шагай здесь.
«Здесь» на поверку оказалось темным туннелем. Он вел ее за руку. В конце концов они очутились на дне колодца. Вверх уходили гладкие стены, в просвете неба над головой виднелись две звезды. Выхода отсюда не было видно, если не считать темного туннеля, по которому они пришли, и накрепко запертой деревянной двери. Воняло просто отвратительно.
– Заблудился? – шепотом спросила Элиэль.
– Нет, если только ты умеешь лазать, как мои сестры. Подержи-ка это минутку. И осторожнее. – Он протянул ей свою лиру в футляре, а сам снял со спины мешок. Потом показал ей на стенах ниши для рук и ног, ведущие к пятну, чуть светлевшему в вышине.
– Давай, потом я тебе мешок передам, – сказал он, забирая у нее лиру.
– Что за стеной?
– Кухонный двор. Так, дом один. Не думаю, чтобы они развешивали белье по ночам.
– Ты сам-то заберешься?
– Неделю назад забирался. Давай.
В том, что касалось лазанья, лосины оказались удобнее юбок. Элиэль поползла наверх, цепляясь за ледяные камни. Гим сказал правду: лезть оказалось на удивление легко. Отверстие служило когда-то окном, хотя какая сторона была когда-то внутри, а какая – на улице, она сказать не могла. Теперь это было простой дырой, соединявшей два двора. От переплета осталась только одна доска, и пролезть в нее запросто мог ребенок или даже не слишком толстый взрослый. Она просунула в дыру голову и плечи и замерла.
Двор оказался небольшим даже для того, чтобы развешивать в нем белье, – дом с одной стороны и сараи с другой. Окна дома не светились, но и лунного света хватало, чтобы понять, что путь закрыт. Она оглянулась на Гима – его лицо белело под ней.
– Тут небольшая неприятность, – прошептала она.
– Что? – нетерпеливо спросил Гим.
– Дракон.
– Что? – Казалось, он не верит, что она в состоянии отличить дракона от поленницы. Она загораживала ему дорогу, но он забрался на свой мешок, ухватился руками за край отверстия, скребя башмаками по камню, подтянулся и угнездился рядом с ней.
– Мне очень жаль, – прошептала Элиэль ему на ухо. – Насколько я понимаю, это всего только сторожевой кот.
Это был не кто иной, как Звездный Луч. Он лежал прямо под ней и удивленно тянул носом воздух. Казалось, можно было дотянуться рукой до светящихся зеленым светом глаз. В любую минуту он мог узнать ее и громко рыгнуть в знак приветствия. И уж конечно, он не любит, когда на него падают лиры, мешки и люди.
– Придется тащиться в обход, – буркнул Гим. Он отпустил руки и плюхнулся обратно. Увы, он забыл про свой мешок. Стук различных частей тела, поочередно соприкасавшихся с камнями, не стихал довольно долго.
Элиэль осторожно сползла вниз. К этому времени он перестал бормотать под нос нехорошие слова и сидел, пытаясь потирать затылок и локоть разом.
– Надеюсь, ты не испачкал куртку? – невинно осведомилась она.
– Заткнись!
– Кто здесь живет?
Гим с опаской поднялся на ноги, потирая бедро.
– Гаспак Жестянщик.
– Как ты думаешь, есть у него своя тайная молельня? Может Т’лин Драконоторговец посещать другие таинства?
– Возможно. Почти все так делают.
Забавно! Впрочем, она ожидала чего-то в этом роде.
– Но не Тиона? Тогда чьи таинства?
– Ну почему девчонки так любят болтать языком? Помолчи! – Гим снова закинул мешок на спину, но не стал возражать, когда Элиэль взялась за лиру.
Они зашагали по туннелю обратно. Идти было легче, так как со стороны улицы его освещали лучи Иш.
Выходит, перед Элиэль встала еще одна загадка, которую стоило бы решить. Т’лин говорил, что отблагодарит богов по-своему. Это могло означать, что он отправился в одну из нарсианских лож, служившую тому богу, которому лично он оказывает предпочтение.
Так чем он занят – благодарит бога или получает от него инструкции? И какого бога он предпочитает?
