– Черта с два! – сказал я.
Но, честно говоря, я не был так уж уверен, что он не бог. То есть я абсолютно не сомневался в том, что он смертный, но с самого начала я подозревал, что боги уготовили ему какую-то роль. Его поместили на моем пути, и даже когда мы разошлись, поспорив, нас очень скоро снова прибило друг к другу.
Я – свидетель. Меня послали в Занадон наблюдать, и в первые же часы моего пребывания в городе мне было показано множество тайн. Без Ториана я никогда бы не смог увидеть этого. Поэтому вполне возможным представлялось, что он как бы назначен моим помощником. Эта мысль нравилась мне больше.
Я все еще надеялся, что Балор действительно явится во всем своем великолепии, чтобы спасти Шалиаль от жалкой смерти на ступенях храма. Я все еще рассчитывал увидеть это своими глазами, и опять-таки без моего дюжего спутника я ни за что бы не попал сюда.
Но если Балор все-таки не явится лично, разве не может случиться так, что он пошлет взамен себя подходящего смертного? Вполне возможно, именно такая истина стоит за древней легендой. Возможно, именно так все и было раньше. Это больше похоже на то, как обыкновенно действуют боги. Ториан сам предположил это в самый первый вечер, едва успев вырваться на свободу.
А почему бы и нет? Ториан – воин, к тому же здесь его никто не знает. Он умен и решителен. На мой взгляд, из него вышел бы куда лучший полководец, чем из недоумка Фотия – марионетки своего деда. Вполне возможно, именно его послали боги… и если так, то, выходит, помощником получаюсь я.
Он взял меня за горло.
– Теперь я Балор. Я поднимусь к Шалиаль и все ей объясню. Если она видела уже Фотия, она обрадуется замене. Если нет… что ж, она все равно предпочтет меня перспективе ужасной смерти. Я не новичок в общении с женщинами, друг мой Омар. Ты ведь видел, как она смотрела на меня?
Правда, я видел.
– Я буду обращаться к ней с подобающим почтением, – буркнул он. – Я несказанно преклоняюсь перед ее отвагой и скажу ей это.
– Есть еще одна сложность, Ториан, – прохрипел я, с трудом шевеля кадыком.
– Сложностей несть числа, но боги позаботятся об этом. Не ты ли советовал мне доверяться богам? Я так и поступил, и вот что вышло. А теперь ты поможешь мне. Ведь поможешь?
Его рука сжалась. Я с трудом пошевелил головой, что означало кивок, и мне позволено было сделать вдох.
В конце концов я все равно не смог бы остановить его. Люк был уже закрыт, и он не позволил бы мне открыть его. Может, мне удалось бы уговорить его позже. А может, и нет – как знать?
История понесла, закусив удила.
Я пришел Ториану на помощь. Вдвоем мы кое-как передвинули сундук на крышку люка. Потом нашли другой, заполненный только наполовину, и каким-то образом ухитрились поставить его на первый. Мне показалось, я окончательно надорвал себе спину. Но конечно, на долю Ториана пришлась львиная доля нагрузки. Интересно, как Балор намеревается служить городу, если заработает себе грыжу?
И в довершение всего мы водрузили на верх этого сооружения гранитную статую. Жрецам пришлось бы прорубать дорогу топорами, а на это у них уйдет несколько дней. Отсюда нас беспокоить не будут.
Потирая спину, я взял фонарь и отправился осматривать храмовый чердак. Первая галерея была сплошь завалена скульптурными обломками и прочим старьем. Я удивился, как это пол выдерживает такую тяжесть, и тут же сообразил, что подо мной – сплошная каменная кладка.
Вторая – восточная – галерея оказалась чуть свободнее. По большей части там лежали полуистлевшие одежды – судя по всему, слишком священные, чтобы уничтожать или выбрасывать их. Прогнившие ковры в рулонах. Штабеля столов и стульев, как правило, сломанных. Еще там стояли загадочные шкафы в весьма плачевном состоянии – наверняка их никто не открывал уже несколько столетий. Неописуемая грязь покрывала все это толстым слоем. Я посмотрел наверх и увидел гнезда ласточек, облепившие потолок – их тут было не счесть, – как камешки на берегу. Я поискал взглядом летучих мышей, но не нашел.
Ближе к концу галереи я нашел-таки расчищенное пространство и там – следы недавнего обитания – кушетку с относительно чистым бельем, стол с остатками пищи, пару стульев. Это, решил я, и есть логово Грамиана Фотия. Увидев на столе несколько серебряных подсвечников, заляпанных оплывшим воском, я зажег свечи, чтобы стало посветлее. Все, чего я добился, – так это того, что тьма вокруг только сгустилась.
– Глянь! – сказал Ториан, показывая на кровать и на пол возле нее. – Кровь, и довольно свежая. Здесь она и погибла.
Я поперхнулся. В ответ прогрохотал гром.
Рядом с моей ногой лежал гребень, а чуть дальше – тряпка, которая вполне могла быть набедренной повязкой, оставленной здесь тем, кто предпочитает хранить одежду на полу.
– И поди сюда, посмотри. – Ториан двинул лучом фонаря дальше, рассекая темноту до тех пор, пока не уперся им в угол, потом поднял фонарь выше, осветив здоровенную скамью, вполне способную послужить обеденным столом отряду солдат. В луче света вспыхивали и переливались золото и бронза – первое подлинное свидетельство задуманной подмены. Вот они – доспехи бога: шлем и нагрудник, кольчуга и наголенники, налокотники и перчатки. Они не походили ни на что, виденное мной до сих пор, но Балора всегда изображают в подобных допотопных доспехах.
Ториан взял меч и взвесил его в руке. Рукоять блеснула самоцветами. Он одобрительно хмыкнул, попробовал кромку клинка пальцем и кивнул. Потом примерил шлем. Тот тоже был отделан серебром, золотом и крупными самоцветами. Шлем подошел ему в самый раз – и он вдруг сделался удивительно похож на Балора. В таком шлеме кто угодно сойдет за бога, напомнил я себе.
– Ты считаешь, он… то есть ты… ты считаешь, что человек сможет устоять во всем этом? – спросил я.
– Я могу стоять в этом! Да что стоять, я мог бы целый день сражаться в этом! Они сделаны просто замечательно! Очень, очень старой работы, но качество великолепное. Я никогда не видел доспехов лучше, даже в полрейнском дворце. Грех переводить такие доспехи на этого недоумка Фотия.
– Он с сожалением положил шлем обратно на скамью. – Старую кожаную подкладку, конечно, заменили. Но даже меняли очень давно, и все равно шлем в хорошем состоянии. Нет, в прекрасном.
Скамья была завалена тряпками, и в воздухе пахло маслом. Фотия не держали без дела. Я беспокойно вглядывался в окружающую темноту. Слишком уж гладко все шло до сих пор. Где же драма? Где негодяй? Пища и следы недавней деятельности говорили о том, что он ушел совсем недавно – и что он может вернуться с минуты на минуту.
Я надеялся, что он не наверху, не с Шалиаль.
Ториан сделал шаг, и свет его фонаря выхватил из мрака новые чудеса: стопку чистых бумажных одежд, которые не могли лежать среди окружающей их грязи дольше, чем несколько дней, скорее даже часов. Я подошел посмотреть на них поближе и понял, что это рубаха и штаны, которые надевают под броню.
За ними стояла серебряная женщина без головы, на поверку оказавшаяся платьем на деревянном манекене. Она тоже была слишком чистой, чтобы храниться здесь долго. И серебряный же головной убор…
Мы находились уже в северной галерее, и хлама здесь было меньше: в основном вещи полегче, которые просто убирали с пути. Мебель и ящики с пергаментными свитками. Пройдя половину галереи, я оказался у проема с лестницей, уходившей в толщу центрального столба. Я сверился с картой у меня в голове и решил, что лестница должна выходить наверху прямо под Майаной или чуть сбоку от нее. Я приподнял фонарь.
Все потолки в храме находились на высоте в два с лишним роста, и этот альков не был исключением. Ступени уходили к самому потолку, который служил одновременно полом Обители Богини. Как сказал Ториан, там тоже должен быть потайной люк, иначе вся эта конструкция просто теряла смысл. Я поднялся на половину высоты и увидел массивную ручку и два тяжелых бронзовых засова. Судя по блеску металла, их недавно чистили и смазывали.
