казаться, что я уже не влияю на ход событий, став чем-то вроде детали обстановки. Но Шалиаль так не считала. Она улыбалась мне.
– Мне кажется, у Омара для этого лучшие данные. По крайней мере я имею абсолютно достоверные – его собственные – свидетельства того, что он сын святого Роша.
Мое сердце отчаянно забилось. Я даже не думал никогда о такой возможности, но ведь и правда я мог бы сыграть роль Балора куда убедительнее, чем Грамиан Фотий. Верно, я не воин. Верно, мне далеко до Фотия или Ториана, и все же моя фигура не лишена мужественности, и к тому же у меня богатый опыт сценического перевоплощения. В свое время кем я только не был – гончаром, портным, солдатом, моряком, землевладельцем, нищим, попрошайкой, политиком… – список так велик, что я и сам уже позабыл половину.
Но богом я еще не был никогда.
Шалиаль повернулась обратно к Ториану – тот нахмурился.
– Наполовину бог лучше, чем никакой, господин. И к тому же тело его в отличие от твоего не носит следов ранений. Ну, например, я полагаю, что все зубы его на месте.
Ториан бросил на меня взгляд, не обещавший ничего хорошего. Брачный сезон в разгаре. Он положил на нее глаз с первой же минуты, когда увидел ее в доме ее отца.
– Одень его в доспехи Балора, и он исчезнет. Да он просто рухнет в них! Шлем сползет ему до плеч!
– Вот и хорошо! Тогда никто уж точно не увидит его лица!
– Ты очень храбра, Шалиаль, – сказал Ториан. – Храбрость – первое, что нужно мужчине. Но и женщину она украшает наилучшим образом.
Она чуть вздрогнула, но все же продолжала хранить каменное спокойствие.
– Я не поверила тебе в тот раз, господин мой. Я признаю это и прошу за это прощения. Но сегодня его святейшество объяснил мне все, и мой отец был при этом, и подтвердил все.
– Что именно они тебе объяснили?
– Что много веков миновало с тех пор, как Балора Бессмертного призывали в последний раз, и что в наши жалкие времена он может и не ответить на наш зов. Ему дали три шанса. Если он не явится до зари, придется пойти на подмену. Опасность, грозящая городу, велика, и армии нужен вождь. Так вот, вопрос в том, ты ли заменишь бога?
– Я гораздо лучше того человека, которого выбрали они.
– Гм? Ты простишь мне сомнения в том, что твое предложение совершенно лишено корысти?
МОЛНИЯ! ГРОМ!
Ториан улыбнулся ей, но, возможно, это было его ошибкой, поскольку показало ей сломанные и отсутствующие зубы. Не поднимаясь с колен, он заговорил, перекрикивая грозу:
– Позволь, госпожа моя, я расскажу тебе о себе. Мое подлинное имя не Ториан, но я действительно воин из благородного рода. Мой отец – двоюродный брат царя Полрейна. Я пятнадцатый в списке претендентов на трон, хотя теперь это мало что значит. Моя семья владеет обширными землями, хотя теперь это значит еще меньше. Мне двадцать четыре года, и я не женат. Мое имя становилось известным за пределами моего клана, но это тоже не значит почти ничего.
Я был ранен под Гизатом, где пал от рук форканцев цвет нашей армии. Мои отец и братья были в числе павших, и они пируют сейчас с храбрейшими из храбрых в чертогах Штаха. Клянусь, я не посрамил в бою имена тех, кого избрал образцами для подражания, но не пристало воину хвастаться своими успехами. Там получил я рану, которую ты видишь. Много дней провел я на краю смерти. Тотчас же, как я окреп настолько, чтобы держаться в седле, отправился я в путь, чтобы продолжить борьбу против захватчиков. Мне удалось догнать и обогнать их, и так я оказался в Занадоне, ибо давно уже понял, что здесь предстоит решающая битва. Я направил коня к первому же отряду солдат, чтобы предложить свои услуги городу. Меня обезоружили, раздели и погнали в рабство.
Шалиаль подобрала ноги и крепко обхватила себя руками. Возможно, она просто озябла. Возможно, ей становилось страшно. Но она не сводила взгляда с Ториана. Я вздохнул про себя, прощаясь с безумной надеждой стать богом.
ВСПЫШКА!
Майана, казалось, пошевелилась.
БА-БАХ!
– Шалиаль Тарпит, – продолжал Ториан, – ты, несомненно, прекраснейшая из всех, которых доводилось мне встречать. Прими мою любовь, и счастье твое будет значить для меня больше, чем моя собственная жизнь, мое здоровье, мое богатство и все, что дорого мне. Я клянусь тебе в этом моим подлинным именем, моей честью и именами моих образцов. Прими меня как Балора, которого ты ждешь, – и я буду служить твоему городу во славу тебе. Я буду мстить форканцам за братьев и моих друзей по имени. Я знаю военное дело и нашего врага, как никто другой в Занадоне. Я могу повести вашу армию к победе – в этом я не сомневаюсь. И когда мы победим, я возьму тебя с собой на мою родину и соединюсь с тобой в браке. Ты будешь править нашими землями бок о бок со мной, почитаемая народом, как моя госпожа и единственная любовь. С тобой мне не нужно будет никого другого – в этом я тоже готов поклясться.
Речь прозвучала впечатляюще, и она была тронута. Румянец загорелся на ее щеках, и она потупила взор. Но она была храбрая женщина, и ответ ее тоже был смелым.
– Господин, ты оказываешь мне большую честь, и я верю всему, что ты сказал. Предложи ты мне это три ночи назад, я могла бы принять тебя, каким бы безумием это ни показалось – ведь мы почти незнакомы с тобой. Но ты забыл, что теперь я посвящена богине, покровительнице этого города. Я верховная жрица Майаны и не могу больше сочетаться браком ни с кем, каким бы благородным он ни был или как чисто ни было бы его сердце. – Она сморгнула слезинку. – Прости меня, господин. Ты пришел слишком поздно. Тому, что ты предлагаешь, не бывать.
– А что этот поддельный Балор, которого тебе обещали?
Она удивленно подняла взгляд.
– При чем здесь он? Я верю в бога, господин мой! Я жду подлинного Балора, жду всем сердцем, надеясь на его любовь к родному городу. Если он явится, тогда, разумеется, как жрица я должна отдаться богу. Но если и я покажусь ему недостойной, тогда мне придется исполнить свой долг перед городом. Я расскажу тебе, как это будет. До зари святой Нагьяк и мой отец приведут с собой человека, который сыграет роль бога для черни. Ты сказал, что его зовут Фотий, но я не уточняла. Они заверили меня в том, что он вполне подходящий кандидат, благородный воин, и я приняла их выбор. Что еще могу я сделать ради своего народа? Я буду стоять на верху лестницы, когда они восславят его. Какое это имеет отношение к браку, господин?
В самом деле, какое?
БАХ! ТАРАРАХ!
Эхо, перекатываясь, унеслось вдаль.
Ториан открыл рот и закрыл его. Он бросил быстрый взгляд на меня и снова уставился на свои колени.
Мы ошибались! Нас ввела в заблуждение легенда про жрицу и бога. Нас сбило с толку то, что Ториан знал об этом Фотии и его убийственных наклонностях. Но все это пустяки, и хитрый Нагьяк понял это, а мы нет. Не будет никакого священного совокупления и тем более изнасилования. Во всем этом не будет никаких чувств, только голая политика. Шалиаль – верховная жрица. Фотий – простой, никому не известный вояка – изобразит Балора во главе войска. Секс здесь вовсе ни при чем.
Мы недооценили Бедиана Тарпита. Если даже его сынку-молокососу была известна репутация Грамиана, то уж ему тем более. Если он доверил этому ублюдку свою единственную дочь, ему уж наверняка дали гарантии того, что с ней ничего не случится. Чего бы там ни ожидал сам Фотий – а одним богам известно, чего ему наобещали, – его будут использовать как марионетку, лишив мяса и снабжая только безродными наложницами. Шалиаль будет править как верховная жрица. Они будут появляться вместе публично и содержаться порознь все остальное время. Исключительно голая политика без всякого намека на чувства.
Мы ужасно заблуждались.
Шалиаль казалась удивленной внезапным молчанием ее поклонника.
