— Как же ты их опередил?
— На лодке, милорд.
— На Реке есть излучина, — сказала Куили. — Там можно сократить путь. — Несколько неожиданно было услышать новый голос, но приятно было знать, что она ручается за этого оказавшегося столь полезным пришельца.
Гарадуи кивнул.
— Однако лодка не может взять двенадцать всадников и трех вьючных лошадей.
Какой багаж нужен был колдунам?
— Они не могли отстать от меня больше чем на час, милорд, хотя я загнал хорошего коня. — Он был слишком молод для того, чтобы хвастаться.
— На этой лодке не было других всадников? — спросил Уолли. Нужно было послать вперед разведчика.
Парень покачал головой и наклонился, чтобы поднять полотенце.
— Она причалила как раз тогда, когда появился я, после того как они прошли мимо. Очень удачно! Я заплатил за то, чтобы отправиться немедленно. — Он снова вызывающе посмотрел на свою бабку.
— А путь отсюда?
Гарадуи перевел взгляд на окна и струящийся за ними дождь.
— Надеюсь, боги еще не закрыли его, милорд. Есть тропа через горы. Два дня пути до Ауса.
— Аус?
— Город… думаю, не такой большой, как Ов. Я никогда там не был. Я только знаю этот конец дороги. Однако торговцы ею пользуются.
Уолли знал, что путешествие по суше — большая редкость в Мире. Торговый путь был почти чудом, а чудеса не следовало воспринимать как должное. Боги хотели, чтобы смертные вершили великие дела, не получая легких ответов. Определенный смысл в подобном чуде был, но оно казалось подозрительно уместным.
Низкое горловое рычание прервало лихорадочный бег мыслей Уолли. Оно исходило от рыжеволосого воина. Губы его побелели.
— Бегство? — воскликнул Ннанджи.
— Конечно.
— Милорд брат! — На его лице отражались ужас и ярость. Честь не допускала бегства, и честь могла даже подвигнуть Ннанджи на спор с его героем, наставником и братом по клятве. — Только сегодня утром ты просил меня сказать, когда, по моему мнению, ты совершаешь ошибку…
— Это третья улика, Ннанджи. У меня нет времени объяснять, но в данном случае уклониться от схватки не есть позор. Поверь мне!
Ннанджи замолчал, побледнев более обычного и все еще сомневаясь. Вероятно, он все еще считал, что идея о вооруженном отряде может сработать. Вероятно, его не слишком беспокоила даже возможность неудачи — смерть была предпочтительнее бесчестия. Ннанджи определенно не был актером, и Уолли начал подозревать, что ему вообще незнакомо чувство страха. Его бесстрашие не было истинной отвагой, победой над страхом; казалось, у него попросту отсутствуют соответствующие эмоции.
Уолли разглядывал Гарадуи. Парень попытался смотреть ему прямо в глаза, но не смог.
— Ты понимаешь, что если ты выдашь меня колдунам, я убью тебя?
Он кивнул.
— Я не предам тебя, милорд — но у нас очень мало времени. Нам нужно уходить!
Все это могло быть лишь трюком, чтобы заставить Уолли не трогать дом. Тонди была способна на любой обман, но ему было трудно поверить, что на подобное способен этот мальчик.
— Ты очень молод для Третьего, строитель.
Гарадуи покраснел под грязными пятнами.
— Деньги, милорд! Я лакей у собственного отца, вот и все.
Тонди стукнула тростью об пол.
— И этого не будет, когда он услышит о подобном безумии!
Внук повернулся к ней.
— Мне на это плевать! — закричал он, внезапно придя в ярость. — Ты знаешь, что я никогда не хотел быть строителем!
— Кем ты хотел быть? — спросил Уолли.
Гарадуи покраснел еще больше.
— Жрецом, милорд. И это единственная возможность для меня служить Ей, помогая Ее воинам сражаться с убийцами. И меня не волнует, если они от меня отрекутся!
Бедный маленький богатый мальчик, восставший против собственной гильдии… если это была игра, то она была великолепна. Уолли посмотрел на своих спутников.
— У нас нет времени на споры, но я хочу услышать ваше мнение. Можем мы ему доверять, да или нет? Старик?
Хонакура давно уже устроился в громадном мягком кресле, почти полностью утонув в нем.
— На этой тропе есть броды, строитель? Или мосты?
— И то, и другое. — Парень изумленно уставился на Безымянного. Вероятно, он не замечал его раньше.
— Тогда, конечно, мы можем ему доверять, — сказал Хонакура. — Дождь, кажется, усиливается, не так ли?
Суеверие!
— Ннанджи?
— Нет! Мы…
— Куили?
Жрица какое-то мгновение разглядывала Гарадуи, затем опустила глаза.
— Думаю, да, милорд.
— Но ты никогда не слышала об этой тропе?
— Нет, милорд.
— Дорога на старые рудники? — сказал Гарадуи.
— О! Да, я слышала о ней, милорд. Я не знала, что она куда-то ведет, кроме как в горы.
— В страну колдунов? — уже не столь хмуро спросил Ннанджи.
Уолли обернулся к камину.
— Джия! Могу я ему доверять?
Джия привела в ужас сама мысль о том, что у рабыни могут интересоваться ее мнением относительно свободного. Потом она поняла, что Уолли будет настаивать на ответе. Она немного подумала и кивнула, но при этом она смотрела на Куили, а не на Гарадуи. Интересно, почему, подумал Уолли…
— Очень хорошо, строитель. Мы будем тебе доверять. Но мое предупреждение остается в силе.
— Благодарю тебя, милорд. Сколько лошадей?
— Шесть, и фургон.
— Фургон? — переспросил парень, а Хонакура бросил: — Восемь!
— Ты не идешь, — сказал Уолли. — Нас должно быть семеро, помнишь?
— Не говори чушь! — Брызжа слюной, Хонакура начал выбираться из кресла.
— Я — часть миссии. Число семь может быть увеличено за счет временных проводников — или иначе не будем считать детей и Безымянных. Я иду с вами! И ученица Куили тоже.
— Лорд Шонсу! — сказал Гарадуи. — Я бы не хотел спорить с тобой, милорд, но лошади сами по себе намного быстрее, нежели фургон. Тропа может оказаться непроходимой даже для них. А фургон…
— Если торговцы пользуются этой тропой, то по ней должны проходить и фургоны. Нам нужны припасы — пища, одежда, топоры, веревки, цепи — а загрузить фургон намного быстрее, чем навьючивать лошадей. Так или иначе, преследовать нас не будут. Леди Тонди скажет колдунам, что мы уплыли на лодке. Ведь так, миледи?
Она снова обнажила желтые клыки.
— Не понимаю, почему я должна спасать такого дурака. Он был прав — отец от него отречется.
