Звучал плач по сорока девяти погибшим, сымпровизированный ею.
Это окончательно должно было подорвать позиции Шонсу.
Она перестала петь и посмотрела ему в глаза.
— Скажи мне, если собираешься закончить это, госпожа, — сказал он, — тогда мое дело будет провалено окончательно.
Женщина поднялась и снова забросила лютню за спину.
— Я пойду с тобой!
— Нельзя! Это будет очень опасно.
Она пожала плечами:
— Но я пойду.
Менестрели были распространителями новостей в Мире. Она хотела сама видеть новые подвиги Шонсу. Он заколебался, разум Уолли Смита боролся с гормонами Шонсу.
— Я могу и проиграть.
Она улыбнулась:
— Надеюсь! Мне доставит удовольствие увидеть твою смерть.
Действительно?
— Я могу, конечно, и разочаровать тебя — победить. Тебе лучше оставаться дома с детьми.
Никакой реакции на эти слова. Слава Богам! Она поморщилась и, похоже, решила поторговаться.
— Если ты победишь, я сочиню для тебя балладу «Шонсу — Герой». Это поставит тебя во главе сбора.
Он подумал, что она сумасшедшая, а может, это он — сумасшедший.
Ну конечно же, Хонакура!
Старик вмешался… но, несомненно, здесь снова чувствуется рука Богини. Ннанджи, Катанджи, сам Хонакура — все они были незаурядными людьми, посланными богами помогать ему в его миссии. Этот необычный менестрель, верно, был следующим. Она — гений. Хонакура увидел это и привлек ее. Как всегда, старый плут, без предупреждения!
— Будет очень опасно, — снова сказал он.
Женщина пожала плечами:
— Я уже встречалась с колдунами раньше. Они ценят музыку больше воинов.
Шпионка? Это другой вариант!
Она повернулась к дверям. Он долго смотрел ей вслед, размышляя о маленьком кораблике и недельном плавании. Тут она подошла к освещенной арке, солнечный свет проник сквозь тонкую одежду, и перед ним оказалась обнаженная женщина с лютней, окруженная голубым огнем. Теперь он сразу все понял. Любовница Шонсу! Она должна быть с ним!
Он кинулся следом.
Ннанджи с Таной сидели на обломке стены, рука в руке, не видя никого вокруг, кроме друг друга. Они вскочили, когда высокая женщина подошла к ним. Совершенно очевидно, что Ннанджи никогда не встречался с ней раньше и даже не знал, кто она такая, так удивленно он уставился на нее. Потом обнажил меч в приветствии.
Уолли как раз подоспел, чтобы услышать ответ:
— Я — Доа, менестрель седьмого ранга… Это хорошо, что он узнал ее имя, цинично подумал он, на случай, если придется разговаривать с ней в темноте.
В свете солнца шлюпка «Сапфира» закачалась на волнах. Ннанджи с Таной хранили молчание. Они были удивлены и растеряны появлением нового члена в их команде. Доа сидела на корме, опершись о борт, длинные каштановые пряди ее волос развевались, как флаг. Уолли не мог отвести от нее глаз. Руки его дрожали.
Он никогда не обещал Джие не смотреть на других женщин. Он попытался как-то заговорить с ней об этом, но она сама остановила его. Познакомившись с брачным контрактом людей, Уолли понял — почему. Его всегда возмущало, что Ннанджи изменял Тане. Теперь же он сам вел себя как ловелас, за которым не присматривают. Он оправдывался тем, что перед ним была все-таки любовница Шонсу и такая реакция — всего лишь неуправляемый рефлекс.
Но его внутренний голос говорил ему, что этому верить нельзя.
Уолли велел внутреннему голосу заткнуться.
Конечно, она могла еще оказаться шпионкой колдунов. Необходимо было по этому поводу переговорить с Хонакурой, как только удастся изолировать ее на «Сапфире». Тут он увидел, что они идут не к «Сапфиру»: «Грифон» завершил свой головоломный переход и покачивался теперь на якоре рядом с храмом. Они уже почти подошли к нему.
Тана направила к «Грифону» шлюпку, и ей замахали руками, предлагая идти быстрее. Большинство мужчин с «Сапфира» помогали переводить корабль.
Палуба «Грифона» была намного выше шлюпки. Уолли подумал, что Доа нелегко будет подняться на нее в своей непрактичной одежде. Он предложил ей руку, но она не обратила на него никакого внимания, сильно оттолкнулась и, мелькнув длинными ослепительными ногами, прыгнула прямо на палубу, где и остановилась, насмешливо поглядывая на него.
Она повернулась и приветствовала Томияно, который уставился на нее, словно удивленный мальчик. Потом он пришел в себя и представил ей остальных.
Уолли вскарабкался на борт.
— Ну как? — спросил он, когда капитан отошел настолько, что смог заняться делами.
— Ты имеешь в виду корабль?
— Конечно, корабль!
— Не так уж и плох, — заявил Томияно. Конечно, на свете было единственное судно, которое он мог назвать хорошим. — Шустренький! Мы могли бы сделать его еще быстрее, если бы у нас была в запасе пара дней.
— Не можем. — Уолли взглянул на солнце; оставалось еще часа два-три света. — Реально уйти на закате?
Томияно пожал плечами:
— Хоть сейчас.
Уолли посмотрел на Ннанджи и встретил возбужденную улыбку. А почему бы и нет? Скорость — оружие первого выбора в военном ремесле.
— Так мы и поступим!
— Кто? — спросил капитан. Очень хороший вопрос!
— Ты и я, и Ннанджи, и Тана… — он кивнул, проследив его взгляд, — и Леди Доа. Нам нужен еще один моряк.
Он повернулся к группе молодежи. Нет, он не возьмет в бой детей. Очевидным выбором был тощий проворный Холийи, который с сардонической улыбкой взирал на него, прислонившись к мачте. Это был рубака, в чем уже не раз приходилось убеждаться.
— Холийи? Пойдешь?
Холийи кивнул. К чему тратить лишнюю пару слов, когда и так все ясно.
— Теперь хватит, — сказал Уолли.
— Только шесть? — нахмурился Ннанджи.
Уолли поглядел по сторонам. По правилам Мира полагалось идти в поход семерым. Кого же еще? Джию? Но ее рядом не было. В прошлый раз он посчитал за седьмого Виксини, теперь он стал бы уже восьмым. Разлучать же Джию с Виксини было так же плохо, как… брать Джию вместе с Доа. Не Джию.
Тут он заметил огонек надежды, загоревшийся в плутовских черных глазах. Со сломанной рукой от него было немного пользы. Но кое в чем он мог пригодиться. Он сходил на берег в Сене, ближайшем колдовском городе, куда они теперь направлялись. Аура удачи витала над ним… и Уолли предпочел бы иметь Катанджи под своим присмотром, чем потом сломя голову нестись в Каср, не зная, что его там встретит.
