— Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.
Глаза ее вспыхнули в ночи.
— Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?
— Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.
Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.
Уолли невольно двинулся за ней.
— Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
— Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
— И ты полагаешь, что я тебе поверю?
— Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты — мальчик.
Она проговорила с невероятно нежной интонацией:
— Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.
— Это был другой Шонсу, миледи.
— Свинья.
Уолли сдержался:
— Могу поклясться в этом на моем мече.
— Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, — и без кровопролития.
— Почту за честь.
Она нерешительно помолчала.
— Я должна знать о сорока девяти!
— Ничем не могу помочь.
— Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.
Глава 5
— Ox, как я рада вас видеть! — проревела Брота, летя по палубе, как огромный красный галеон под всеми парусами, в своей развевающейся по ветру одежде, раскинув руки. «Грифон» только что подошел к «Сапфиру», но экипаж еще не успел крепко связать тросы, соединяющие корабли. Уолли перебрался через борт. Брота накрыла его, словно тент, а он обнял ее в ответ, не встретив сопротивления. Он глянул ей в лицо и увидел, что под напускной веселостью спрятано огромное напряжение.
Потом Джия. Он был в саже и рыбьей чешуе, вид его совершенно не располагал к интимным отношениям, но она обняла его и поцеловала, он вернул ей поцелуй, и это было огромным наслаждением. Как хорошо вернуться! Как хорошо иметь женщину, которая разбирается в своих чувствах, женщину, которая прекрасна и любима, и любит, да еще в высшей степени благоразумна.
Ветер, принесший их из Сена, раскачивал «Сапфир», стоящий на якоре в виду Касра. Сияло солнце, утро было прохладно, в воздухе пахло дождем.
Остальные члены экипажа собрались вокруг. Лица их были возбужденными, хотя экипаж «Грифона» был не в лучшей форме после четырех дней трудного плавания. Все обнимались и хлопали друг друга по спинам.
Два корабля стояли на якоре ниже по течению. Кроме них было еще два, на дальнем рейде, но громадная торговая площадь и улицы были пусты, словно в добропорядочном городке воскресным утром.
— Вы дошли до Сена? — спросила Брота. — Туда и обратно — за четыре дня? Как вам это удалось?
— Вслепую! — прокричал Томияно, присоединяясь к компании. — В темноте. Что случилось?
Брота мрачно посмотрела на Уолли:
— Вот перед вами идиотский город, полный идиотов-воинов и идиотов-горожан. Сбор выбрал предводителя, как только ты ушел.
— Колдун нам это уже сообщил, — сказал Уолли, улыбнувшись, и увидел, как расширились ее глаза. — Они попытались погрузиться на корабли?
— У них ничего не вышло! Мы пустили слух, как ты велел; и как только предводитель был объяв лен, моряки ударились в панику. Нервные ушли первыми, остальные тоже поторопились, чтобы не остаться последними. Вся набережная опустела в полчаса.
— Ну а воины?
Она злорадно усмехнулась:
— Когда они разобрались, в чем дело, было уже поздно. Они, конечно, бросились к лодкам, и нам пришлось походить под парусами. Но большего они не смогли сделать.
Ннанджи с Таной помогли выбраться Катанджи.
— Ну а как же ночью?
— Уйдем вверх по течению. — Брота махнула рукой в сторону кораблей на внешнем рейде. Как и «Сапфир», они вывесили карантинные флаги. — Те двое согласились поднять знак, только это и спасло. — Она махнула в сторону двух других кораблей. — А эти захватили воины.
Она отерла слезу, которую, как решил Уолли, мог выжать только ветер.
— В любом случае мы не сможем долго продержаться. Они каждый день подплывают к нам. Маленькие лодочки. Но у них уже есть два корабля, и, думаю, теперь они придут за нами на них.
По усталым глазам, коротким речам, интонации можно было понять все.
— Ты выстояла свою вахту, воин! — сказал Уолли, снова обнимая ее.
Речной народ — моряки и торговцы — вообще-то был тупоголов. И только такой выдающийся негоциант, как Брота, могла убедить их бросить торговлю. Опасность быть захваченными тысячью воинов оказалась превыше интересов купли-продажи.
— Я знаю, почему боги выбрали этот корабль. Главная причина — это ты.
Брота махнула рукой, но видно было, что она растрогана, возможно, впервые за годы.
— Ну ладно, я рада, что ты вернулся, я не думала, что это случится так скоро. Или никогда?
— А это чья шлюпка? — спросил как всегда подозрительный Томияно.
Странная лодочка была пришвартована к «Сапфиру». Брота удивленно оглянулась и показала рукой. Кузины, тетки и дядья расступились, и Уолли увидел улыбающегося Хонакуру, который восседал на пожарной корзине. Двое жрецов Третьих стояли рядом с ним. Уолли приветствовал его. Четыре прошедших дня не омолодили Хонакуру. Он выглядел еще более дряхлым. Улыбка же его, как всегда, была полна силы.
— С прибытием, милорд, — просто сказал он.
— Они привозили нам пищу, — пояснила Брота.
Уолли опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз Хонакуры.
— Боюсь, что я не смог выполнить обещания, — сказал Хонакура, — и своего обета Богине. Сбор выбрал предводителя.
— Боарийи! Колдун говорил нам.
— Откуда он?.. Ладно. Это правда. Лорд Кадиуинси согласился со мной и не принимал в этом участия. Воины снова приходили его звать. И я снова уговорил его не ходить. — Он продемонстрировал один из своих старческих смешков. — Тогда воины все равно решили начинать. Но ведь у них только шесть Седьмых.
— Да, это осложняет дело, — согласился Уолли. — Ну и что теперь?
Хонакура собрал свои морщины в хмурую гримасу:
