что ли? Вели? Следили? Или потерял бдительность? Да какая теперь разница! Что делать-то? Куда бежать? Где скрываться? И надо ли бежать?
Роман решил позвонить отцу. Тот, хоть и лежал в госпитале, был вполне доступен для общения.
–?Как здоровье, пап? – делано-бодрым голосом начал Роман.
–?Да помаленьку... Слабость, правда, какая-то...
–?Хотел навестить тебя. Как ты на это смотришь?
–?Отлично смотрю. Но только знаешь, лучше к вечеру, а то мне сейчас укол сделали, говорят, спать буду часа три...
Вот невезуха! Никаких трех часов, похоже, у Романа нет. И по телефону не посоветуешься, и ждать немыслимо. Решение-то, видно, придется принимать самостоятельно. И притом срочно!
–?Ладно, пап, отдыхай! Я к вечеру перезвоню...
Аня измучилась в ожидании звонка. Что-то не так! Что-то не то! Телефон не отвечает, сообщения не доходят. Где он? Что с ним? Она не находила себе места. Вот уже третий день о нем ни слуху ни духу. Аня раздражалась на любую мелочь, кидалась на каждый телефонный звонок, ворочалась ночью без сна и даже повышала голос на домашних, чего практически никогда себе не позволяла.
Она холодела при мысли, что их связь прервется. Нет, этого не может быть! Нет! Она обрела идеального мужчину, она уже привязалась к нему. Она тоскует, рвется, страдает!
Аня неоднократно пыталась вспомнить их встречи и каждый раз изумлялась тому, что в памяти возникал только размытый образ Романа... Ничего конкретного. Как они встречались? Что говорили друг другу? Нет, это не вспоминалось. Только ощущение заполненности, напора, единства. Только головокружение, туман, смутные звуки то ли музыки, то ли пения птиц. И одно желание: еще!
–?Не выходи из меня! – в полубезумстве шептала Аня. – Не выходи! Побудь еще! Я не хочу тебя отпускать!
И он, проникая в нее все глубже и теснее, растворялся в совершенно незнакомом ощущении невесомости, блаженства, наслаждения! Им обоим казалось, что время изменяет себе! Ведь не бывает так: только встретились, а уже три часа прошло! Ну, пусть десять минут, пусть пятнадцать! Но не три же часа!
–?Поедем! Пора уже! – говорила она.
–?Да, да! Я отвезу тебя! Только подожди еще... Ну, хоть полчасика...
Потом в машине они, как правило, не разговаривали. Ни сил не было, ни мыслей, ни слов. Он рулил одной рукой. Вторую его руку Аня держала в своей, периодически поднося к губам, целуя и приговаривая:
–?Спасибо! Спасибо тебе, мой дорогой!
Он изредка вынимал свою руку из Аниной, переключал передачу и вновь возвращал ей. И она опять целовала ее.
Аня даже не представляла себе, что она может сделать. Его рабочего телефона она не знала. Место работы? Где-то в центре: то ли министерство, то ли... Домашний адрес только. А что? Идея! Она заедет к нему домой вечером или рано утром в выходные. Должен же человек быть дома хоть когда-то! Но вечерами окна его квартиры оставались темными, машина стояла на привычном месте около подъезда, а в выходные дни на ее длинные звонки в дверь никакого ответа не было.
Мысль о том, что Роман мог ее бросить, ей даже в голову не приходила. Нет, конечно! Может, срочная командировка или задание секретное. А может, с родителями что-то случилось? Он вроде бы говорил, у него родители пожилые. Ничего, пройдет два-три дня, утешала она себя, он позвонит, они увидятся, и все будет хорошо!
И вдруг острая мысль пронзила ее, яркой вспышкой сверкнув в голове: баба Саша! Да-да! Та самая, которая когда-то нагадала ей роман. Или Романа. Как она тогда сказала? «Тебя ждет роман». Только поди пойми: то ли роман, то ли Роман. Вся разница в одной букве – строчная или заглавная. А впрочем, не важно. И так и эдак правильно У нее же роман с Романом. Съездить к ней, что ли, опять, погадать, поговорить... Вдруг прояснит ситуацию, успокоит Анино сердце, поможет...
Это только кажется, что пускаться в бега в наше время несерьезно. Еще как серьезно! Более того, и актуально, и по-прежнему популярно. А что прикажете делать? Сидеть и ждать, когда за тобой придут и тепленького уведут под белы ручки? Роман был почти уверен, что следом за Витьком поволокут и Макса, и никакое увольнение того не спасет. Хорошо еще, если в красной зоне окажутся – ну, это особое место, где отбывают срок работники органов. Там только свои, такие же... А если в общей?! Это же представить страшно! Ментов и на свободе-то недолюбливают, что уж про тюрьму да про зону говорить... Хрен оттуда здоровым вернешься. Если вернешься вообще...
Времени на обдумывание не было. Роман принял решение: бежать, спасаться, прятаться! Заскочил домой, побросал в сумку что под руку попалось, выгреб все деньги – рубли, валюту – и на вокзал. Всю дорогу ругал себя: ну, сколько раз твердила ему Мышка: заведи кредитную карту, заведи! Не таскай с собой большую сумму наличных! Нет, не послушался. Теперь что? Денег полно, все карманы топорщатся, в сумке большая сумма лежит! Ой, Господи! Ни Мышке не позвонил, ни родителям, ни Ане! А с другой стороны, правильно сделал, что не позвонил. Нельзя! Мало ли, начнут проверять контакты, так по телефонам запросто его вычислят. Еще и своих подставит. Он в сердцах выбросил мобильник в урну. Хотя при чем здесь телефон? Можно было бы сим-карту выбросить, а аппарат оставить. Тьфу ты! Отличный ведь аппарат у него, новый, удобный! Вот болван! Но не в помойке же теперь копаться! Роман ругал себя последними словами. Надо же, как он расслабился в последнее время! Никаких отходных путей не продумал. Ни о какой безопасности не позаботился. Никого не сумел предупредить. Совсем на него не похоже. Сейчас бежит, как крыса с корабля. Шкуру свою спасает. А как родители переживут его исчезновение? А Мышка? А Аня? При воспоминании об Ане сладко заныло сердце, потеплело в груди... Аня, Анечка! Дорогая! Но он отогнал ненужные сейчас мысли. Потом, все потом! Он подумает, как передать информацию о себе. Успокоится и все сделает правильно. А пока надо ехать...
Куда ехать? К кому? К знакомым боязно: если, опять же, искать будут, то прежде всего у родственников и друзей. Он и их может невольно под удар подставить, и себя не спасет.
На курорт? Затеряться на Черноморских пляжах? Или в Ставропольских здравницах?
Самолет не годится. Поезд тоже не очень: теперь везде паспорт требуют. Но он все-таки выбрал поезд, авось пронесет. Тем более что можно взять билет до конечной станции, а сойти гораздо раньше. Так проще затеряться...
Только надолго ли? И как жить потом? И что делать? Может, зря он сорвался? Может, паникует понапрасну? Хотя вряд ли. Если зацепили одно звено в цепочке, то доберутся и до остальных... Вот дурак, не послушал отца, а ведь он предупреждал. Причем неоднократно: будь осторожен, не зарывайся, задумайся, избегай соблазнов! Все правильно говорил отец. Но только, как известно, пока гром не грянет...
Костя был озадачен. Он наблюдал за супругой и не узнавал ее. Обычно мягкая, обходительная, спокойная, она была в последнее время как натянутая струна, раздражалась по малейшему поводу, плохо спала и даже плакала. Слезы свои она, правда, скрывала, но Костя замечал и отекшие веки, и покрасневшие глаза, и опухший нос. Он дипломатично ни о чем не спрашивал, стараясь не показывать, что его тревожит состояние жены.
–?Как дела на работе?
Обычный ежевечерний вопрос Кости повисал в воздухе без ответа. То ли Аня не слышала, то ли не считала нужным реагировать.
–?Сделай с ребенком уроки! – сухо бросала она и уходила в ванную.
Потом шла якобы спать, но очень долго не могла уснуть. Уже и Костя, проверив у дочери уроки, заходил в спальню, уже и почитать успевал, а она делала вид, что спит, хотя и не спала. Он это чувствовал.
Через неделю Костя не выдержал:
