ласковой, спокойной и вполне домашней, особенного душевного тепла к Дмитрию явно не испытывала.
Она невольно сравнивала Дмитрия с Алексеем. Вернее, не так. Она сравнивала себя в период общения с Алексеем и себя же сегодняшнюю. И приходила к выводу, что это два разных человека, две разные Риты. Там – она ненасытная самка, отвязная, раскрепощенная, упивающаяся своими восторженными ощущениями от близости с любимым… Здесь – спокойная, идущая на поводу, уступающая желаниям партнера.
Там – полет, легкость, воздушность, парение над обыденностью.
Здесь – приземленность и полный самоконтроль.
Там – при первых же поцелуях, при первом же приближении – полутранс, туманный взор, потеря чувства реальности.
Здесь – полное ощущение своего тела, окружающей обстановки и всего происходящего.
Там – размытость границ, измененный голос, потеря обоняния, вкуса…
Здесь – восприятие полового акта как физического, механического процесса. Иногда с большей долей творчества, иногда с меньшей, но и только.
Короче, там – любовь, желание, порыв.
Здесь – лишь симпатия и не более того.
И что ей делать с этим?
Может, она уже никогда больше и не встретит человека, с которым у нее будет хотя бы что-то похожее на то, что было с Алексеем. Может, такое счастье дается только раз в жизни? Да, наверняка так оно и есть. И что – ей теперь жить теми воспоминаниями? Или пустыми мечтами о несбыточном? Ничего себе выбор – либо прошлое, либо будущее. А где настоящее? А настоящее – это Дима. Это пара бокалов вина перед сближением. Это желание расслабиться и получить наслаждение. Это, увы, осознание несбыточности такого желания.
Поэтому Рита никаких решений не принимала. Жила себе и жила. Шли месяцы. Алексей вспоминался все реже и реже, и только сообщение, которое она так и не решалась стереть, будоражило ее воображение и будило смутные, тревожные сомнения.
Марина Владимировна полностью ушла в ремонт квартиры дочери. На душе саднило. Никаких перспектив в своей личной жизни она не видела. Да и какие перспективы? Ей скоро пятьдесят. Долгие годы после гибели мужа у нее никого не было. Да ей и не хотелось, если честно. Она долго переживала ту трагедию, искренне горевала, вспоминала супруга почти постоянно, мысленно разговаривала с ним и вполне смирилась с этим странным продолжением их союза – она здесь, он на небесах. Ей и вправду казалось, что между ними остается связь. Да, вот такая нестандартная, потусторонняя, можно сказать, но есть. Она продолжала чувствовать его заботу о себе, его присутствие пусть не на физическом, а на каком-то ином плане…
Потом, спустя несколько лет, улеглось, успокоилось. Марина смирилась с участью вдовы и хотя вспоминала мужа часто, но теперь уже без надрыва, без слез, без волнения. И все эти годы, как это не покажется странным, но мужчина ей вроде бы был и не нужен. Во всяком случае она не плакала в подушку от одиночества, не мечтала о сильном плече, не сетовала, что она одна и не с кем словом перемолвиться. Физического желания тоже не возникало. Она и в молодости не была жадной до интимных ласк, а уж теперь-то… И вдруг – Максимов! Высокий, статный, красивый. Внимательный, серьезный, ответственный. Защитник, помощник, собеседник. Все совпало. Все устроило. Только ничего не случилось. Может, и к лучшему. И если первое время Марина, прислушиваясь к своему организму, улавливала в нем утробные токи сродни желанию и даже провоцировала их фантазиями и мечтами, то сейчас с облегчением думала: «А наверное, и хорошо, что не случилось между нами сексуальной связи. Тогда совсем бы тяжело мне было… Прикипела, приросла бы к нему. Как оторвешь?»
Эта мысль согревала, потому что надо же было найти хоть какие-то плюсы в своем печальном положении.
Да, еще был один пикантный момент во всей этой истории. А именно – ситуация с Ритой и Димой. Если у ребят что-то получится по-серьезному, то общение сватов (или как там они правильно называются – все эти тещи, свекрови вместе взятые) неизбежно. И вынуждена будет Марина видеть и самого Максимова, и супругу его. И вынуждена будет вести светскую беседу и делать вид, что ей приятно это общение. И прочее, и прочее…
Да, непростая задачка получается.
Хотя, может, еще ничего у молодых и не выйдет. И зря она раньше времени волнуется. Рита, правда, частенько остается ночевать у Димы, но планов далеко идущих вроде бы пока не строит. Спросила Марина у Риты недавно:
– Дочь, ну как тебе Дима?
Та неопределенно пожала плечами:
– Да вроде бы нормально.
– Ну что значит «нормально»? Нравится он тебе? Любишь ли ты его?
– Ну о чем ты, мам? – раздраженно махнула рукой Рита. – Ну какая любовь? Нравится более-менее, и то хорошо. Мне кажется, я на любовь уже и не способна.
– Откуда такой пессимизм? – искренне удивилась Марина.
– Не знаю. Перегорело все, наверное… Как Алексея не стало, так и перегорело.
– Подожди, еще времени немного прошло. Отойдешь. Отогреешься. Рано в твои годы на себе крест ставить.
– Да ладно, мам, – Рита сменила тон, – все нормально. Дима – неплохой парень. Тем более, поддается моему благотворному влиянию, – она довольно улыбнулась.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, по ночным заведениям перестал меня таскать и сам, кстати, охладел к ним. Во-вторых, к работе стал относиться более внимательно. Я тебе говорила, что ему зарплату повысили?
– Нет, не говорила.
– Ну вот, повысили. Может, скоро другую должность предложат. Так что растет потихоньку. Теперь у него своя квартира. Опять же – новые заботы, новые дела, повышенное чувство ответственности. Поэтому все неплохо.
– Ну а дальше что?
– А что дальше?
– Ну семью думаете создавать? Или как?
– Ой, мам, чего не знаю, того не знаю. Замуж надо, конечно, но что-то душа не лежит.
– Ну не лежит, так и не торопись пока.
– Да я и не тороплюсь. Только годы торопятся. Через полтора месяца мне уже двадцать пять будет. И рожать пора, и самое время семью создавать… Ой, мам, не знаю.
– Ладно, дочка, подождем. Ведь он пока и не делает предложение.
– Пока нет. Но ты же понимаешь, что это может случиться в любой момент. Я чувствую, что он готов. Другое дело, что я не очень готова к серьезным разговорам…
– Ну ладно, поживем – увидим.
Мысль о России Алексея не покидала. С одной стороны, она казалась ему абсурдной. С другой, почему бы и нет. Надо только грамотно все продумать. Конечно, если он возвращается с семьей, то возможны неожиданности. К тому же через ребенка запросто можно выудить информацию. А вот если уехать одному? Жена пусть остается в Праге. Сын – на учебу в Лондон. А он купит себе квартирку скромную в Москве, и отлично! Будет наведываться то в Чехию, то в Англию. Почему нет? Но угрызения все же мучили его. Неудобно как-то перед женой: как ни крути, а она с ним все его невзгоды, проблемы переживает. Тяжелый характер его терпит. Раздражение его, грубость… Что, неужели так его любит?! Или просто верность – одна из черт ее характера? Ну даже если и так: что ж ему теперь из благодарности к ней своими интересами пренебрегать?
И все же нет! Не надо рвать себе сердце! Не надо даже и вспоминать о России. У него теперь другая жизнь, другое лицо, другое имя, другая история. Он вообще теперь другой человек. Что ему делать в России? Как жить? Чем заниматься? Нет, это абсурд! Полный абсурд!
Вечером за ужином сказал своим:
– Давайте мне ваши загранпаспорта. Поеду за билетами.
