Художник не стремится что-либо доказывать. Доказать можно что угодно, даже несомненные истины.
Художники, как и боги, никогда не должны покидать свои пьедесталы.
Цель искусства – раскрыть красоту и скрыть художника.
Чего нет в творце, не может быть и в творении.
Чем более искусство подражает эпохе, тем менее передает ее дух.
Ни один великий художник не видит вещи такими, каковы они в действительности.
Техника – это на самом деле личность художника. Вот почему мастер и не способен ей обучить, а подмастерье не в силах ее перенять, понять же ее может критик-художник.
Чудаки, право, эти художники! Из кожи лезут, чтобы добиться известности, а когда слава приходит, они как будто тяготятся ею. Как это глупо! Если неприятно, когда о тебе много говорят, то еще хуже – когда о тебе совсем не говорят.
На далекие века мы смотрим посредством искусства, а искусство, к счастью, никогда не передает истину.
Объектом Искусства должна быть не простая действительность, а сложная красота.
Одни лишь боги вкусили смерть. Аполлон умер, но Гиацинт, которого, по уверению людей, он убил, – до сих пор еще жив. Нерон и Нарцисс – всегда с нами.
Пробуют взывать к авторитету Шекспира – к нему всегда взывают, – и процитируют то скверно написанное место, где сказано про зеркало, которое искусство держит перед природой, забыв, что неудачный сей афоризм вложен, не без причины же, в уста Гамлета, чтобы окружающие имели лишнюю возможность убедиться в его полном безумии, когда дело касается искусства.
Главное назначение природы, видимо, в том, чтобы иллюстрировать строки поэтов.
Эхо часто прекраснее голоса, которое оно повторяет.
Искусство создает свой несравненный единственный эффект, а достигнув его, переходит к другому. А природа все повторяет да повторяет этот эффект, пока он всем не надоест до предела. В наши дни, скажем, никто, наделенный хоть зачатками культуры, не поведет речь о красоте закатов. Закаты стали совсем старомодными. Они были хороши во времена, когда последним словом живописи оставался Тернер. Вчера вечером миссис Эрендел настойчиво приглашала меня взглянуть в окно на ослепительную красоту неба, как она выразилась. И что же я увидел? Просто второсортного Тернера, к тому же все худшие его недостатки были выпячены и подчеркнуты сверх всякой меры.
Когда искусство станет разнообразнее, природа, без сомнения, тоже сделается не столь докучливо однородной.
Природа подражает искусству. Она способна продемонстрировать лишь те эффекты, которые нам уже знакомы благодаря поэзии или живописи. Вот в чем секрет очарования природы, равно как тайна ее изъянов.
Хорошо подобранная бутоньерка – единственное связующее звено между Искусством и Природой.
Искусство ни в коем случае не должно быть общедоступным. Публике надо стремиться воспитывать в себе артистизм.
Публика на удивление терпима. Она простит вам все, кроме гения.
Публика преисполнена ненасытного любопытства к чему угодно, только не к тому, что достойно внимания.
Смотреть на что-то далеко не то же самое, что видеть. Не видишь ничего, пока не научишься видеть красоту.
У красоты смыслов столько же, сколько у человека настроений. Красота – это символ символов. Красота открывает нам все, поскольку не выражает ничего.
Все прекрасное принадлежит одной и той же эпохе.
Прекрасно лишь то, что не имеет к нам касательства. Гекуба нам ничто, и как раз поэтому ее горести составляют столь благодарный материал для трагедии.
Я хотел бы напомнить тем, кто насмехается над красотой как над чем-то непрактичным, что безобразная вещь – это просто плохо выполненная вещь. В красоте – божественная экономность, она дает нам только то, что нужно; уродство расточительно, оно изводит материал впустую, уродство как в костюме, так и во всем остальном – это всегда знак того, что кто-то был непрактичен.
Красота есть высшее откровение потому, что она ничего не выражает.
Этика искусства – в совершенном применении несовершенных средств.
Не было творческой эпохи, которая вместе с тем не стала бы и эпохой критики. Ибо не что иное, как критическая способность создает свежие формы.
Я бы назвал критику творчеством внутри творчества.
Для подлинной интерпретации абсолютно необходима собственная личность.
Истинный критик обращается не к художнику, а только к публике. Он работает для нее.
Критик призван просвещать читателя; художник призван просвещать критика.
Цель критика в том, чтобы запечатлеть собственные импрессии. Это для него создаются картины, пишутся книги и обращается в скульптуру мрамор.
Критика требует куда больше культуры, чем творчество.
