и оттуда выкатилась Кет'лк, звенящая, как ксилофон. – Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит?
Троица, сидевшая за столом, несколько удивленно взглянула на капитана.
– Я скажу вам, сэр, – встал Д'Хенниш, отделившись от группы.
Его место тут же заняла Кет'лк. Она взобралась на стул, чтобы просмотреть все данные, и они продолжили спор.
Д'Хенниш отвел Кирка к другому компьютеру.
– Капитан, это нечто экстраординарное, – сказал он, устраиваясь возле клавиатуры, и выводя несколько диаграмм на настенный экран. – Посмотрите, вот так должна себя вести нормальная звезда. Мы нанесли на карту звезды абсолютной величины со стандартной яркостью. В этой диаграмме они расположены по вертикали. А процесс их развития – по горизонтали. Этот метод раньше использовался только для пульсаров, но теперь мы применяем его для прогноза развития всех типов звезд. А сейчас мы сталкиваемся с колебаниями даже у постоянных звезд.
Д'Хенниш пробежал пальцами по клавиатуре и в качестве примера вывел на экран диаграмму Садра.
– Садр – моя родная звезда. В ее диаграмме тоже заметны легкие, но постоянные колебания. А теперь взгляните на одну из звезд Магелланова Облака, – изображение на экране сменилось, и появилась звезда, график которой был очень похож па электрокардиограмму.
Джим вздрогнул. Несмотря на свои скудные познания в этой области он сильно забеспокоился.
– Никакие из этого следуют выводы?
Д'Хенниш выглядел не менее взволнованным:
– Я не очень уверен, сэр, но самый очевидный вывод кажется невероятным.
– И какой же?
– Что понятия энтропии здесь не существует.
– А-а, – кивнул Джим. – Спасибо, мичман.
Он направился к столу.
– Стесненные, как двойные звезды…
– Затянувшееся превращение в новую…
– Какие-нибудь необоснованные пространственно-временные теории…
– Извините меня, – повысив голос, сказал Джим.
Все повернулись в его сторону.
– Я чувствую, ваша дискуссия затянется надолго, – сказал Джим. – Пожалуйста, не забудьте, что в семь часов состоится совещание. Но, если вы решите эту проблему раньше и поставите меня в известность, я буду вам благодарен.
– Да, сэр, – бросил Спок, не отрываясь от диаграмм.
Уходя, Джим услышал мягко звенящий голос Кет'лк:
– А мне казалось, С'пк, что вы сделали это еще в прошлом году, – на секунду все затихли.
– Капитан занят, – произнес Спок. – Без сомнений, он уже углубился в свои записи… А сейчас лучше перейдем вот к этому экземпляру.
По дороге на мостик Джим прошел мимо отсека реабилитации. Звукоизоляция и здесь оставляла желать лучшего. Оттуда доносились песни и смех.
Из любопытства Джим решил заглянуть внутрь. Там Харб снова просматривал свой лес, наполненный шелестом листьев и звуками приглушенных шагов. Невыносимо яркий бело-розовый свет разорвал мрак этого леса и уже в следующее мгновение растворился в нем. Тут же послышались смех и гиканье. Судя по шуму, там играли в салочки не менее двадцати членов экипажа.
Джим вошел в отсек и пошел вдоль деревьев, пока не дошел до конца голограммы. В дальней части отсека появился обычный свет, и веселье вспыхнуло с новой силой. В одном из отделений сидело около тридцати человек с двумя гитарами, электрическими арфами, волынкой и еще несколькими инструментами, которые Джим не смог сразу узнать. Высокими, уже чуть охрипшими, голосами они пели балладу о женитьбе альтазанки и вулканца:
Родился я странным ребенком, Все качества, я совместил:
Отец зеленее зеленки, Мать – рыжая, как апельсин…
Тихонечко, чтобы не потревожить их, Джим прошел в другую половину комнаты и пристроился в небольшом алькове. Он очень любил отдыхать здесь. На противоположной стене экспозиция картин и набросков, посвященных прошлому «Энтерпрайза». А прямо перед ним на небольшом подиуме стояла одна из самых любимых его вещей – вырезанная из дерева голова дельфина, изъеденная червями, с облупившейся от времени краской. Точная копия шхуны «Энтерпрайз», на которой капитан Стефан Декатур сражался с пиратами у Триполи. Джим ласково прикоснулся к ней, а затем стал наблюдать за певцами. Только десять из них были с Земли, остальные представляли из себя абсолютно дикую сборную солянку: андорианцы, шедируйцы, капеллиане, адорины, денеболидиане, теллариты и беллатригийцы. И даже один дефланин выл вместе с ними как волк на Луну. Все вместе они распевали:
Не ела зелень моя мать, Дражайший папа – мясо, И, чтобы их не обижать, Мне приходилось голодать…
– Им хорошо всем вместе, – сказал подошедший Харб Танзер.
– Мне нравится, что они вообще способны петь.
– Ну, в этом нет ничего странного. Это естественная реакция на стресс… – Вот это всегда и казалось мне странным, – сказал Джим. – Сейчас меня это уже не удивляет, но интересно, почему это происходит.
– Вот уже много лет люди расслабляются именно таким образом, – Джим взглянул на Харба и пожал плечами. – Существует немало теорий, говорящих, что веселье помогает бороться с различными недугами.
Джим, улыбнувшись, посмотрел на певцов и продолжил:
– Одна из них утверждает, что веселье полезно для мозга. Хотя это и не теория, в общем-то. Известно, что в результате буйного веселья выделяется гормон эндорфин, который благоприятно воздействует на нейроны и аналоги нейронов у других видов. Даже клингонам иногда необходимо повеселиться.
– Но ведь существуют различные определения веселья.
– Конечно… Другая теория, которая мне больше по душе, немного старомодна. Она вряд ли удовлетворила бы бритву Оккама, но некоторые ее положения удовлетворяют меня, – Джим поднял глаза. – Эта теория утверждает, что у преуспевающих людей есть некое общее свойство. Люди по-разному его определяют это свойство, но со стороны это выглядит так, как будто они играют в жизнь, радостно и энергично, в них нет агрессии, они не боятся стать жалкими неудачниками. Как в картах, так и в работе.
Харб некоторое время обдумывал сказанное, затем добавил:
– Мне кажется, что таким людям известно нечто, чего не знают остальные. Но, я думаю, сэр, на каждое правило есть исключение. Пока нет никаких данных, на которых мог бы основываться сей гениальный вывод. А, если то, что мы называем жизнью, на самом деле – просто игра?.. Как, например, утверждают некоторые земные религии?
– И на что мы играем?
Жестом Харб показал, что это может быть все что угодно:
– Искупление грехов. Союз с богом. Мелкие желания, скажем, мольба о продлении игры перед лицом вечности. Я хотел сказать, что если эта жизнь-игра начинает казаться слишком мрачной, ты перестаешь относиться к ней, как к игре. Обычно это случается со слишком азартными людьми, когда они играют даже в безобидные настольные игры…
– Да… Я помню те времена, когда мне пришлось продать мою «Парковую зону», – задумчиво произнес Кирк. – А ведь у меня в ней были такие планы… Ой, извини. Продолжай.
– Так вот, если ты все-таки забыл, что просто играешь, что же тогда делать со стрессом?
Джим на секунду задумался и ответил:
– Разрядиться и продолжить играть.
Харб стоял какое-то время не шевелясь, а затем сказал:
– Но больше всего меня удивляет, что весь экипаж выглядит абсолютно спокойным. Обычно, после какой-нибудь опасной миссии, люди приходят сюда, чтобы разрядиться на тренажерах, или для занятия
