– Вам приходилось когда-нибудь проводить анатомические исследования?
– Только самые элементарные, – ответил Джосс.
– Тогда подойдите и посмотрите, – она сняла верхнюю часть черепа, как будто это была крышка от кастрюли. – Эмоции не так усиливаются, как логические функции. Нажмите на эту педаль, пожалуйста.
– А где ваш ассистент? – Джосс оглянулся по сторонам.
– У меня его нет. Финансы не позволяют, – она взяла другой скальпель, сделала несколько разрезов и приподняла лоскут какой-то беловатой ткани. – Вот оно, то самое место, где пересекаются все пути ассоциативной цепи. Эта штука должна быть плотной и упругой, а что мы видим? Все распадается из-за перестимуляции нервных клеток.
– А разве нет физических симптомов? – удивился Джосс. – Дрожания мускулов и так далее?
– Так долго они не живут, – с горечью ответила доктор Орловски. – Этот эффект мог бы наступить при умеренном употреблении препарата, но никто не употребляет его умеренно.
– И не будут, – покачал головой Ивен. – Представьте, каково возвращаться в нормальное состояние после того, как ваш мозг какое-то время работал в десятки раз лучше.
– Я слышала, что для них интеллект нормального человека представляется чем-то вроде интеллекта малолетнего имбецила.
– Потому они и не бросают, – констатировал Джосс.
– Как вы думаете, откуда наркотик попадает сюда? – спросил Ивен.
Орловски скрестила руки на груди.
– Многое бы я отдала, чтобы узнать это. Думаю, его делают где-то здесь. Скорее всего, его разработал прекрасный профессионал. Такие вещи не изобретают случайно.
– А никаких фабрик по производству наркотиков здесь не находили?
– В этой станции больше потайных мест, чем ходов в муравейнике, – отрицательно покачала она головой.
На экране электронного микроскопа появилась картинка с ажурным изображением. Джосс посмотрел на нее с интересом, но ничего не понял.
Орловски цокнула языком:
– Плохо! Очень плохо! Обычно в этих местах нервной ткани бывают повреждения, а здесь их нет.
– Значит, эта леди принимала очень большие дозы за короткий срок, – кивнул Джосс.
– Да, и это пугает. В таких количествах наркотик еще не был доступен.
– Видимо, его стали больше производить, – сказал Джосс.
– Это уже пятая смерть за неделю, – продолжала Орловски, – тогда как обычно было не больше одной. И, судя по вскрытиям, все они – от передозировки.
– Не может ли быть так, – спросил Ивен, – что наркотик сначала ввозился, а потом его начали производить здесь?
Орловски пожала плечами.
– Может быть, но полицию больше интересуют другие вещи.
– То есть? – решил уточнить Джосс.
Ивен предостерегающе поднял палец и показал глазами на потолок и в углу комнаты. Джосс понял и тут же закашлялся. Орловски озадаченно посмотрела на них и спросила:
– Может, принести воды?
– Да, пожалуйста, – пробормотал Джосс.
Не глядя на потолок, она подала ему стакан, Джосс отпил глоток и перестал кашлять.
– Ну что ж, – сказала она. – Я положу тело в холодильник до вынесения окончательного заключения. Чем еще могу помочь, джентльмены?
– Основная причина, по которой мы здесь, – сказал Ивен, – в общем-то, другая. Мы хотели бы узнать результаты вскрытия Лона Салоникиса.
– Нет проблем, куда вам прислать копию заключения?
– В Хилтон.
– О, там есть хорошие рестораны. Особенно мексиканский на нижнем уровне.
– Проверим, – пообещал Джосс. – Всего хорошего.
Они вышли и направились на тот уровень, где находился отель. Джосс переваривал то, что только что услышал.
– Интересный, однако, наркотик! – посвистывая, протянул он.
– Я бы для определения выбрал другое слово, – сказал Ивен мрачно. – Боже всемогущий, как же я ненавижу наркотики!
Джосс кивнул:
– Особенно специально созданные. Эти ублюдки прекрасно сознают, что делают, а люди попадают в зависимость и уже не могут вырваться из нее.
