И Лена громко засмеялась, настолько смешной показалась ей подруга в своей горделивой и надменной позе.
– В каком еще положении? – спросила Лена, хмыкая и прыская от нелепого заявления.
– Беременная я, вот что, – вздохнула Настя. И обе замолчали, как по команде. Истомина прекратила хмыкать, а Настя низко опустила высоко задранный нос.
– А кто он? – сказала Лена после краткого молчания. – Я имею в виду, кто он – счастливый отец?
– Гришка, – неслышно буркнула Настя.
– А кто этот Гришка? Курьер, менеджер, программист? – Лена судорожно перебирала общих знакомых. Но Истомина безнадежно отстала от жизни за последний год. Никаких знакомых Гришек она не отыскала в своей памяти, ни общих, ни индивидуальных.
– Гришка – муж этой крысы, Анжелики, – честно созналась Настя и заплакала.
Она плакала сладострастно, с душой, с надрывом, словно выплакивала извечную женскую долю. Слезы текли потоком, обрушивались ливнем, стучали градом. Настоящая женская беда случилась. Или радость – пока все случившееся оставалось неразрешимой загадкой. Нужно было во всем разобраться.
– Ну ты даешь, Настюха! – присвистнула Лена и закатила глаза к потолку от восхищения, удивления и изумления одновременно. А Настя, выплакав свою норму, уже шумно прихлебывала горячий чай. Она наслаждалась произведенным эффектом. В этом была вся Настя, она только и делала, что мечтала, как бы произвести побольше шума и грохота, чтобы залить весь белый свет трескучей иллюминацией, и тогда – она была уверена в этом – выйдет самое большое счастье на планете.
– А Анжелика знает? – спросила Лена, заранее зная ответ. Разумеется, главный экономист ничего не знает и не ведает, сидит в своем офисе, изобретая пакости, а в это время жизнь сама состроила ей козу. Сейчас Настя будет требовать срочной консультации по заданной теме. Истомина обхватила голову руками. А зареванная Настя загадочно молчала.
– А Гришка-то хоть знает? – задала еще один вопрос Лена, но на этот вопрос она ответа не знала. Вероятно, злополучный Гришка остается в полном неведении. И Настя вновь заплакала, мгновенно, будто только и ждала благословенного момента.
– Знает, самый первый узнал, теперь страдает, мучается, не знает, что делать, как сказать Анжелике. – Настя шумно посморкалась в салфетку, а Лена поморщилась. Подруга все стала делать шумно, раньше она было потоньше, поделикатнее. А теперь чай пьет – прихлебывает, сморкается – сопит. А что дальше с ней будет? Настя станет толстая и неповоротливая, большая и грузная. Любвеобильный Гришка еще натерпится с ней, он наверняка не знает, какое великое счастье ему привалило.
– Оставишь ребенка? – сказала Лена непререкаемым тоном. Истомина прислушивалась к себе. Она бы оставила. А Насте самой решать.
– Лен, конечно, оставлю, а как еще? – Настины слезы мигом высохли, и на Лену уставились два острых глаза.
– Это твое дело, Настя, тебе решать, – отрезала Лена.
Истомина радовалась. Она взяла подругу за руки и смотрела на нее, пытаясь понять, что станет с ней в будущем, ведь никто не знает, как сложится дальнейшая жизнь. Вдруг все будет хорошо, и Настя с Гришей поженятся. И будут жить легко и счастливо, без ругани и склок, без пьянства и матерщины. А что станет делать Анжелика Гарриевна, она же останется без мужа, некрасивая и одинокая?
– Настенька, я тебе помогу, во всем помогу. Вырастим твоего малыша вместе, одним кооперативом. Я тебе коляску подарю, – сказала Лена, обнимая подругу.
– Лен, а ты меня не бросишь? – громко всхлипнула Настя, зарываясь лицом в Ленины колени.
– А почему я должна тебя бросить? Наоборот, мы с тобой породнимся, я стану крестной мамой твоему чаду, буду подарки ему дарить, Настя, я хочу, чтобы ты мальчика родила, непременно мальчика, очень хочу, – сказала Лена убедительно и твердо.
Истомина еще не знала, почему ей видится маленький мальчик, кудрявый и стройный, тонкий, как тростинка, пока чужой, но уже из своего, местного, девичьего окружения.
– Анжелика сделала тебе подлость, потому что она не сумела достать меня, а потом вновь за тебя принялась. Я все знала, мне Гришка рассказал, она с ним поделилась своими интригами, а я испугалась, не стала тебе ничего рассказывать. Все боялась, что ты меня бросишь, а я же тебя люблю, очень люблю, – заревела Настя.
– Успокойся, хватит реветь, и меня она не достала, у нее силенок маловато для этого, успокойся, все прошло. Никого она не достанет, эта противная Анжелика. – Лена обняла Настю за плечи, но та зарыдала еще громче.
– Я совершила предательство по отношению к тебе, я же предала нашу дружбу, – продолжала трястись в рыданиях Настя.
– Не предала, не переживай, мы же справились, – пыталась утихомирить слезную лавину Истомина. Лена мысленно восстановила прошедшие события. Настя вовсю романировала с Гришкой, а Анжелика, ничего не зная об измене, но, видимо, уже догадываясь, заготовила пакость для разлучницы, но ей не удалось протиснуться в рекламный отдел, и тогда она решила подставить Лену, зная, что Настя неразлучна с Истоминой. Анжелика подготовила большой скандал, чтобы успокоить мятущуюся ревность. Настя, узнав от Гришки про готовящуюся подлость, сознательно указала Истоминой на ошибку. Она не случайно наткнулась на отчет, а позже испугалась разоблачения, стала избегать Лену, заходила редко. Девичьи страхи преходящи, Лена и не думала обижаться на подругу. Что было, то прошло. Это же не Настя подсунула подставу Лене. Нет, это сделала другая женщина, незнакомая и неумная, а теперь еще и несчастная, ведь Гриша оказался коварным изменником.
– Настя, прекрати рыдать, это вредно для организма, ты у нас теперь беременная, должна беречь не только себя, но и ребенка. Пей чай и пошли работать. Пенкин приехал, я его машину видела на стоянке, сейчас начнет разборки устраивать. – Лена легонько хлопнула Настю по спине и, приподняв подругу, поставила безвольное тело на ноги, вытерла салфеткой Настин нос.
– Ты вся зареванная, возьми пудреницу, она у меня на пожарный случай хранится, как раз на дурные слезы, – Лена, смеясь, протянула Насте круглую коробочку.
Подруги попудрили друг дружке носы и щеки, улыбнулись и разбежались в разные стороны. Настя отправилась в свой отдел по рекламе, а Лена побежала на доклад к Пенкину. Управляющий и владелец в одном лице пригласил Истомину на собеседование. Лена уже сорок минут томилась в приемной, ожидая вызова и мучаясь от неопределенности. Истомина еще не знала, к чему готовиться, чего ждать, какие испытания приготовила ей судьба. Готовый доклад она обычно сдает секретарям. Они его правят и передают Пенкину. Выверенная процедура, отработанная до схематизма, обычно она всегда проходила без накладок и нарушений. Лена пробежалась в памяти по схеме, все должно быть нормально. Она успокоилась и забыла о своей печали. В приемной было уютно и комфортно. Бесшумный кондиционер, аромат крепкого кофе, легкий запах мужских духов, наверное, пенкинский парфюм, английский, управляющий недавно в Лондон летал. Истомина прикрыла глаза и задумалась, но она не думала о служебных делах, ее мысли были заняты Настиными проблемами. Лена представляла будущего малыша, она уже гуляла с ним в парке, изображая из себя заботливую мамашу. Лене бы самой очутиться на Настином месте, она бы, не задумываясь, родила двойню, тройню, пятерых детей. И на всех хватило бы ее сердца. В Лене заговорил материнский инстинкт, она страстно захотела стать матерью. Истомина подняла бы ребенка на ноги и в одиночку смогла бы воспитать из маленького мальчика настоящего мужчину. Лена не заметила, как стала сильной и мудрой.
– Лена, заходите, вас Пенкин ждет, – окликнула Истомину секретарь управляющего. Миловидная женщина пытливо рассматривала Лену, словно видела ее впервые. Они и раньше встречались на корпоративных вечеринках, но никогда не замечали одна другую, видимо, нужды в том не было. В данную минуту секретарь изнывала от любопытства, зачем понадобилась Пенкину эта заносчивая красавица Истомина? Управляющий занимается проблемами корпорации только с директорами и чрезвычайно редко вызывает «на ковер» начальников отделов, с ними работает его заместитель. Секретарь проводила Истомину пристальным взглядом – у Истоминой прямая спина, горделивая осанка, уверенная походка. Везет же некоторым. И секретарь сердито уткнулась лицом прямо в монитор, словно старалась похоронить в нем свое раздражение. Истомина не догадывалась, какие чувства обуревают милую женщину, внешне вполне удовлетворенную судьбой и обстоятельствами. Лена уже стояла перед длинным столом, за которым
