поличным, ты идешь на повышение… Или ты чем-то недоволен?
Виктор замялся.
— Нет, но… Как-то уж слишком обыкновенно все закончилось. Спокойненько, что ли…
Гюрза усмехнулась:
— Ну да, в детективах положен ударный финал.
Противостояние главного героя и главного злодея, стрельба, напряг, апофеоз, хеппи-энд. А реальная жизнь, Витя, немного другая. Да и не люблю я стрельбы, ты же знаешь… Давай-ка на Тверскую, у меня еще работа. Или мы больше не партнеры и я должна пешком добираться?
Виктор хмыкнул, прикидывая, как помедленнее добраться до цитадели защитников нравственности в этом городе (отсюда-то было рукой подать), и спросил о своем:
— А как же Осман? Пусть гуляет на свободе?
— Тут я мимо кассы, — не задумываясь, ответила Гюрза. — На это есть угонный отдел, убойный отдел, УБЭП, РУОП, наконец. Они пусть и занимаются. Я свою работу сделала. И потом, ну посажу я его, а завтра другой Осман на его месте окажется. Это система, а против системы — сам знаешь. Да ты не расстраивайся. Такие люди долго не живут и прекрасно знают о том, что их ждет. Скажем, ублюдок этот, Дерендеев, заложит, или киллера раскрутят на заказчика Марьева, или по тюремной почте до паханов дойдет, кто Зверька завалил. А может, ты Османа дожмешь, кто знает? Так что на сей счет не переживай.
— А как же вы?
— А что я?
— Ну, вы ведь всю эту схему придумали, а я был так, на подхвате…
Действительно, что оставалось ей? Оборвавшийся роман с Волковым, дальнейшая рутина в полиции нравов — и одиночество… Да, конечно, правосудие свершилось, и ублюдок, из-за которого она попала в опалу, разоблачен, но вот законного чувства свершившейся мести она не испытывала, потому как мстительности была лишена напрочь…
И все же Гюрза вышла победительницей, хотя бы в своих собственных глазах, а это немало. Каждый получил свое. В самом деле, все сестры при серьгах. А она серьги никогда не носила. Есть и другие украшения, более ценные, нежели ордена и почетные грамоты… Пистолет, к примеру.
— Не прибедняйся, — бросила она. — Ты учился работать. И надеюсь, кое-чему я тебя научила.
Может, что и запомнил. Вот и вся моя награда. Если будешь работать, как я, — значит, не зря учила.
Сам знаешь: старики уходят, а смену готовить некому.
— Разве вы теперь на Литейный не вернетесь?
Ведь ясно же, что вас ушли незаконно…
— Да на хрен мне этот Литейный сдался, — отмахнулась Гюрза. — Ты так и не понял, Витя: меня слил не этот мудак Дерендеев, меня вся система попыталась свалить, и я не хочу в нее возвращаться. Нет, на «земле» спокойнее. И интереснее.
— Давайте я машину где-нибудь оставлю, — неожиданно для самого себя предложил Виктор и почувствовал, как сволочные уши вновь наливаются багрянцем. — И мы отметим завершение работы по- людски, а?
— Выпить предлагаешь? — задумчиво протянула Гюрза.
— А хотя бы и выпить. Коньячку. Угощаю. Должен же я отблагодарить вас за помощь.
— Естественно, угощаешь! Стану я еще коньяк за свой счет покупать… Но отметить — это требует обдумывания…
— Я знаю один милый кабачок неподалеку, — продолжал развивать наступление Беляков. — «Снегурочка» называется. Помните?
— Н-нет. И что там?
Беляков ответил весело:
— А там месяц назад познакомились один зеленый опер и одна женщина со змеиным прозвищем.
— А! — рассмеялась Гюрза. — Где зеленый опер на коленях умолял старую даму помочь ему в расследовании?
— И таки умолил! — засмеялся Виктор вместе с ней. — Ведь правильно сделал, а? И теперь готов снова встать на колени — в знак благодарности!
— А что? Мужчина на коленях — это мне нравится.
— Значит, едем?
— Валяй!
Слякотный город не слышал, как за поднятыми стеклами старенькой «шестерки» смеются два человека. Не влюбленные, не брат и сестра, не двое лучших друзей. Просто те, кто сегодня вместе хорошо сделали свое дело.
Примечания
1
Корки — здесь: так называемое наблюдательное дело, в котором оперуполномоченный отражает каждое свое действие по раскрытию того или иного преступления. Сленговое слово, использующееся со времен оных повсеместно, начиная от простых дознавателей и кончая городскими судьями.
2
Молодой человек (груз.).
