Галия Мавлютова
На качелях любви
Однажды вечером меня посетила гениальная идея. Некоторым больше везет, их прямо на дому навещают музы, пегасы, разные феи и галлюцинации, а ко мне пришла просто идея. Она была чистой и прозрачной, как стеклышко, блистающее на весеннем солнце. Ничего особенного в ней не было, вполне обычная идея, не турбулентная, простая, как все гениальное. Дело в том, что я решила стать звездой, ведь они никогда не отклоняются от своего пути и всегда знают, как им быть, существовать, куда плыть, идти, лететь или падать. У них все предопределено. Им не надо много думать. А если не думаешь, то не мучаешься. Вот и я буду светить бесконечно, не зная сомнений и промахов. Звездой нынче стать легко. Да проще простого – пошла на какую-нибудь «фабрику», засела за «стекло» и уже наутро проснулась знаменитой. Как нечего делать, сидишь себе или вовсе лежишь на виду у публики, чистишь зубы, поедаешь муляжную еду, выпиваешь ненатуральную воду, потому что все настоящее осталось за кадром. Но так делаются искусственные маяки, те самые «калифы на час». Мне же хотелось быть другой, настоящей звездой, сверкающей надежным маяком в млечной туманности: зажгусь внезапно и буду светить вечным ориентиром людям. Такое вот скромное желание д ля рядовой российской девушки. Идея покрутилась- покрутилась по квартире, помелькала звездными всполохами и погасла. И незримый пепел легко развеялся в воздухе. У меня даже зубы заныли от отчаяния, ведь я не знала, каким образом осуществить идею.
У меня простая и незамысловатая жизнь – работа, дом, ненавязчивый досуг. Это где-то рядом бурлила и пенилась яркая реальность. Кто-то взлетал в поднебесье, становясь за секунду героем и памятником одновременно, и у него вырастали крылья, как у ангела. Кто-то, наоборот, падал в пропасть. Кого-то убивали, в кого-то стреляли, а кто-то самостоятельно заканчивал земное существование, исчерпав долголетие или по собственной воле. В сущности, это их дело. Меня жизнь обтекала стороной, закручивая водовороты и воронки. Но мне не нашлось в них места, там барахтались другие, спасая свои шкуры, кожи и место под солнцем.
Мне ничего не нужно было спасать, судьба жестко распоряжалась мною, она сопровождала меня ежедневно, благоразумно уводя от опасностей и пропастей. Однажды вечером я умудрилась опоздать на самолет и потом всю ночь изводилась, почему я такая бестолковая, а на следующий день выяснилось, что старый лайнер разбился на взлетной полосе. Распался на мелкие кусочки, даже не успев подняться в небо, бедный. А ведь я никогда и никуда не опаздываю. Всегда и везде прихожу вовремя, даже не прихожу – являюсь, и своей обязательностью довожу окружающих до отвращения, потому что они-то вечно опаздывают. Однажды вечером я не вышла замуж, гордо отвергнув предложение руки и сердца. Грубо говоря, отправила своего жениха куда подальше. А у меня в тот вечер просто было плохое настроение, я почему-то испугалась и не пошла замуж. Да что там замужество – все значительное в моей жизни происходит исключительно по вечерам, а не утром, не днем и не ночью. Вечер – приятное время суток, еще не ночь, но уже не день. Спать рано, а работать поздно. Можно распорядиться своим временем по-разному, к примеру, пойти в театр или на дискотеку, проболтать по телефону или просидеть допоздна в прокуренном кафе. А еще можно поваляться на диване и помечтать. Уютно, тепло, комфортно, мечты светлые и чистые, но какие-то уж очень отдаленные, совсем как те, куда плавно отъехал мой бывший жених.
Но именно сейчас мне хотелось приблизить исполнение желаний, назначить точный срок – день, время суток, месяц года. Чтобы была нулевая точка отсчета. Ноль, один, два, три – пуск! И новорожденная звезда взлетела! Только что родилась и тут же стремительно понеслась на орбиту – яркая и сверкающая, блестящая и видная. Любой заблудившийся в пути заметит небольшую точку на небосклоне и сначала не обратит на нее внимания, пойдет своим путем. Но она постепенно разрастается, ширится и вот уже полностью застилает собою весь горизонт. И теперь уже весь мир оставит свои суетные дела и уставится во все глаза на новый ориентир. Недавно моя знакомая ходила к гадалке, и та предложила ей посмотреть на свое будущее на блюдечке. Знакомая наотрез отказалась. И от блюдечка, и от нарисованного на нем будущего. Ей страшно стало. А вдруг там сплошная пустота? Я тоже не хочу узнавать свое будущее. Я его построю сама, как дом, укреплю, как крепость. Этакую твердыню. И примусь за дело прямо с утра. В понедельник. Первого марта. В первый день весны. Природа, в который уже раз, решила обновиться. И я вместе с ней начну новую жизнь, совсем новенькую, праздничную, а не отремонтированную или подлатанную. Люблю все новое. Лиха беда начало. И понеслось... Всю ночь мне грезились подиумы, постаменты, трибуны, «Кадиллаки», корзины с цветами и шикарные мужчины. Много-много мужчин. И все, как на подбор, шикарные – ни одного заурядного лица. Они толпились у подножия чего-то. Все с тонкими усиками, бледными лицами и в галстуках-бабочках, будто их специально подобрали один к одному и привели на показ. Я так и не уснула в эту злополучную ночь.
И вот настало первое марта. Обычный день, ничего выдающегося. Серое утро, даже солнца не видно. И весны не чувствуется. Придется жить как получится. Но душа требовала иного. И я включила ледяной душ. Начну звездную жизнь с закаливания, мне до чертиков надоели вечные простуды. Игольчатая вода обожгла кожу, и я покрылась гусиными пупырышками. Холодно, зато внутри все дрожит и вспыхивает разноцветными огнями. День начался почти с праздника. Вместо привычной каши съела яблоко. Из дома уходила налегке. Перед уходом огляделась. Все в порядке. Новая жизнь манила далекими кострами, но в привычный уют легко возвращаться даже из большого мира. На работе, увы, меня ждали документы, заурядная канцелярщина. Огромная кипа бумаг растрепанной грудой громоздилась на столе, пугая неразрешенностью людских проблем. Никакой новизны за высокой горой не предвиделось. Все шло, как обычно, как всегда, а как же с моим рывком в небо? Кажется, я подняла планку своих желаний на недосягаемую высоту.
– Тебя Соколов спрашивал, – бросила на ходу Динка, мотнув встрепанной гривкой волос.
Она, словно норовистая лошадка, прямо на ходу взбрыкивает. Вообще, у нашей Динки странные привычки. И сама она вся странная, замысловатая.
– А что ему от меня надо? – буркнула я.
Мы с Динкой перебрасываемся словами, как мячиками. Это у нас вместо утреннего приветствия.
– Не знаю, отстань, – взметнула хвостом Динка.
Свои дивные волосы она стягивает в хвост, отчего становится похожей на юную кобылку. Все давно привыкли к диковатым Динкиным фокусам, и никто уже не мыслит нашу корпоративную жизнь без нетерпеливого и быстрого топота ее копытцев. Скачет себе по редакции конек, значит, так надо. Динка озадачила меня и убежала. А я нервно поворошила рукой груду писем, раздраженно потеребила бумажки, подсознательно пытаясь избавиться от непосильного груза, и так же неосознанно придвинула ногой урну – может, все туда? Нет, попадет, за такое дело могут изрядно взгреть, за моим рабочим местом неустанно бдит неусыпный контроль, представленный двумя малоприятными особами с неярко выраженной женской внешностью. Ведь я ворошила не простые бумажки, за ними – голоса и судьбы граждан. Эти недовольные люди без устали пишут в редакцию о неполадках в стране. И пишут, и пишут, и пишут... Кучу бумаги извели, лес в стране из-за них вырубают, тайга на исходе. А я должна выискивать жемчужные зерна в куче известно чего. Но никаких драгоценных зерен в этих письмах нет. Все одно и то же. Украденные пенсионные льготы, вечные тяжбы с соседями, горючие слезы по прошлой жизни.
Я работаю стажером в редакции крупной газеты. Тираж – целых два миллиона. Газета выходит два раза в неделю. Миллионы читателей в течение недели живут в ожидании заветного номера. Наша редакция похожа на заводской цех. В огромном помещении стоит непрерывный гул, будто здесь установлены токарные станки, которые работают круглосуточно, без устали, без остановки, без перерыва на обед. Но реально никаких станков нет, вместо них в огромных залах оборудованы маленькие норочки для сотрудников. Люди, как ласточки, сидят в ряду одинаковых щелей. Наша газета работает с оглядкой на международный уровень организации труда. Это так называемый западный стиль работы. Все норки отделены одна от другой игрушечными перегородками. В каждой норке есть компьютер, телефон и урна под столом. Это все, что необходимо сотруднику газеты для плодотворного труда – так считает руководство корпорации. Динка работает в редакции курьером. Учится на вечернем платном, а днем подрабатывает на учебу. За три года работы в газете Динка знает всех – и в лицо, и по именам, и еще много чего знает, но не до конца, наполовину. Динка не в состоянии вобрать в себя целиком всю информацию. Ее внимания хватает лишь на часть. Сейчас все так живут, вполсилы, на половину, на третью часть, в общем, как получается. А Лешка
