– Ты молчишь? – спросил Сергей.
Бобылев взял пальцами девичий подбородок и внимательно всмотрелся в лицо Инессы, а ее глаза молили: «Останься. Не уходи. Я умру без тебя. Я не знаю, что сказать тебе. Я разучилась разговаривать. У меня никогда не было такого. Все в первый раз».
– Можно я сниму пальто? – Бобылев осторожно приподнял плечи, слегка нагнулся вперед, и пальто небрежно соскользнуло на пол. Инесса бросилась поднимать, но он перешагнул через него и поднял ее на руки. «Он настиг меня, догнал, обнял, на руки поднял, а за ним беда с молвой увязалися. И от счастья сам не свой, он отправился за мной...» – совершенно некстати зазвенело в ее голове, откуда-то из туманности лилась музыка, далекая и прекрасная, с жутко несчастными словами. Инесса взлетела высоко, под самый потолок. Мелодия незаметно растаяла, оставив после себя прохладный озноб. Бобылевские руки держали девушку наверху, почти на небе. Это были надежные, мужские крепкие руки. Самые любимые на свете.
– Отпусти! – потребовала она, но ей хотелось поселиться в небесах, чтобы никогда больше не опускаться на грешную землю. Бобылев не послушался, он держал ее на весу, будто проверял на прочность свои мускулы.
– Отпусти немедленно, уронишь, – всхлипнула Инесса от нежданно нахлынувшего счастья.
– Не отпущу, – рассмеялся Бобылев и опустил ее. Небо осталось выше. Инессе снова захотелось взлететь наверх. Сергей крепко обнял ее, поцеловал в макушку и потащил за собой в кухню.
– У меня не убрано, – стесняясь, прошептала Инесса.
– Тогда пойдем в спальню. – И Бобылев увлек ее в противоположную сторону.
Он был похож на крейсер, такой же боевой и грозный, но с нежной душой и надежным сердцем. Крейсер свернул в фарватер. Инесса молча подчинилась. Она впервые подчинялась мужчине. Оказывается, это вполне приятное занятие. До сих пор ей еще не приходилось сдаваться на милость победителю. Мужская воля исподволь подавила женское начало, Сергей подхватил Инессу на руки и бережно положил на кровать, сам лег рядом. Они лежали молча, им не хотелось разговаривать. Сергей Бобылев лежал по- царски, как настоящий повелитель женщин. Руки на уровне головы. Ноги слегка раскинуты. Голова запрокинута. Какой-то весь размягченный. Все говорило о душевном комфорте, дескать, я принимаю окружающий мир во всем его многообразии и чувствую себя в полной безопасности. Я уверен в окружающих меня людях, но всегда готов отразить нападение. Видимо, Бобылев знает себе цену. Он полон самоуважения. У него этого добра с избытком. Руки согнуты в локтях – это особый знак, Бобылева явно переполняет чувство удовлетворения. Инесса скосила глаза. Ей хотелось подтвердить свои умозаключения. Посмотрев на Сергея, она искренне изумилась – Бобылев спал. Спал, как невинное дитя, вдоволь набегавшееся за день, безмерно уставшее от мелкой суеты и извечного самоутверждения. Инесса едва не скатилась с кровати. Где это видано? Слыханное ли дело – пришел мужчина к женщине и уснул. Совершенно бездарно уснул. Спит, как ребенок, сопит, наверное, видит сны. Бобылев будто не подозревает, что рядом с ним изнывает от страсти юная женщина. Сейчас от любовных искр уже займутся огнем покрывало и занавески, одежда и мебель, а Бобылев спит себе спокойно. Он же запросто может сгореть. Инесса принялась судорожно вспоминать все известные способы дамского обольщения. Увы. Кроме каких-то скабрезных глупостей, ей в голову ничего умного так и не пришло. Вспомнились байки от студенческих подруг о колдовстве, присухе, привороте, ворожбе, и в самом конце плавно всплыли дурацкие бабьи россказни о чудодейственной любовной пище, различные сказочные мифы об афродизиаках. О них много болтают легкомысленные дамочки за чашкой кофе. За бокалом легкого вина. Всего-то и нужно – незаметно подсунуть мужчине на завтрак корень сельдерея с пивом. Под шумок. И сразу получишь положительный результат – бешеную африканскую страсть. Мужчина набросится на женское тело со всего размаху. В любое время суток. Инесса еще раз скосила глаз, вряд ли сейчас поможет пивной корень. Бобылев мерно дышал полной грудью. Он не храпел. Сергей размеренно вбирал воздух в легкие и ровными порциями выпускал его наружу. Нет, сельдерей явно не пригодится, случай не тот. Есть еще авокадо. Заморский фрукт можно порезать в салат. Нужно накормить мужчину любовным блюдом, пошептать над ним, то есть над волшебным салатом, и несчастный возлюбленный мгновенно озвереет от сладострастного вожделения. Древние ацтеки называли авокадо яичком, дескать, мужской предмет, кормите, женщины, своих любимых с утра до вечера фруктом, густо позеленевшим от любовной жажды, и всегда будете иметь под рукой огнедышащего дракона, стоящего дыбом. Древние не предусмотрели тот факт, что в двадцать первом веке влюбленный мужчина может спокойно уснуть на плече самой соблазнительной женщины. Без всяких правил и приличий. Ему спокойно и хорошо. Бобылев будто зарылся в норку. У каждого человека имеется свое представление о покое. Инесса закрыла глаза. Постоянно коситься в сторону спящего Бобылева было невозможно. Пусть спит. Он устал. Инесса тоже устала от мучительного ожидания счастья. Она долго высматривала его, а когда оно наконец пришло в дом, растерялась. С ней никогда такого не было. И уже не будет. Она это знала. Инесса уснула. Во сне она летала над морем – бирюзовая вода тихо плескалась внизу, волны весело вспенивались сливочными гребешками, на них резвились солнечные зайчики.
Утром Бобылев умчался. В прихожей, торопливо просовывая руки в непослушные рукава пальто, он спросил, глядя Инессе в глаза: «Ты согласна быть со мной всегда, на всю жизнь, до самой смерти?» Она растерянно заморгала, пошевелила губами, не зная, что ответить. Наверное, ни один мужчина на свете не спросит ее ранним утром, дескать, ты будешь со мной до нашей общей смерти? Да и вряд ли кто догадается задать подобный вопрос сонной девушке, стоящей в прихожей босиком на холодном полу. Инесса онемела от каверзной ситуации, ей казалось, что навсегда.
– На всю жизнь? – Бобылев жестким хватом приподнял Инессин подбородок.
Он приблизил ее лицо к своему, так они и стояли, молча, глаза в глаза, с притиснутыми друг к другу лицами.
– Д-да, я согласна, – просипела она не своим голосом.
Инессин голос исчез, из глубины доносился чужой сип, больше похожий на дверной скрип. Согласна, согласна, ведь до смерти далеко и глубоко. Отсюда не видно. С высоты двадцати семи лет ничего не видно и многое непонятно.
– Вот и договорились, – Бобылев отпустил ее больно ущемленный подбородок.
И умчался, клюнув Инессу куда-то в макушку. Она еще долго прикасалась к волосам, как будто там должно было остаться в полной незыблемости прикосновение любимых губ.
Непонимание происходящего изводило. Инесса больше не была Инессой. Вместо нее бурлил какой-то кипящий котел страстей. Она никогда не слышала, чтобы молодой мужчина, влюбленный в женщину и не отрицающий этого знаменательного факта, так и не прикоснулся в течение ночи к желанному телу. Бобылев проспал до утра, в простодушной ребяческой позе. А она лежала рядом и прыгала во сне по играющим волнам бирюзового моря. Если рассказать подругам, они не поверят, лишь весело посмеются. Маме? Она – пожалеет. Начнет плакать, стенать, пересказывать старинные легенды о странных мужчинах, которые только и делают, что причиняют разные душевные пакости юным девушкам. Может, рассказать Егоровой? Егорова выслушает трагическую историю, сникнет и разом превратится в карлицу. Она всегда так делает, когда сталкивается с летающими тарелками, изредка появляющимися над ее красивой головой. Сергей Бобылев – настоящий НЛО. Космический пришелец. Или самозванец. Но у Инессы никого не было, с кем она могла бы поделиться. Ну не кошке же рассказывать о своей непонятной любви? Мать недавно завела котенка, изредка она забрасывает его Инессе, погостить привозит. Инесса вымыла посуду и пол в кухне. Распихала все лишние предметы по шкафам. Мама Инессы называла лишние вещи на столах коротко и ясно – «татарский базар». В это определение строгая мама вводила все вторичные предметы, если они находились на виду у почтенной публики. Но почтенная публика в лице господина Бобылева только что благополучно отбыла восвояси. Сергей Викторович прямиком отправился в обитель богов, в землю обетованную. Бобылев вовсе не космический пришелец, он небожитель, спустившись на одну ночь с небес, поспал часок-другой в девичьей кровати и вновь умчался обратно. В этом месте Инесса густо покраснела. Кровать не такая уж и девичья. В ней уже пытались укрыться от житейских невзгод некие сомнительные личности. К сомнительным личностям относится незабвенный красавец Слащев. Еще недавно он благополучно почивал в кровати Инессы, пока она не узнала, что он так же благополучно кочует по постелям ее подруг. По этой причине Слащеву вполне справедливо было указано на дверь. От кроватных похождений бывшего жениха мысли Инессы перекочевали в «Планету». «Планета» – это целая система страстей и интриг, попутно занимающаяся организацией различных выставок, показов и презентаций. Инесса с осени живет на «Планете» в качестве менеджера, Егорова работает секретаршей, Слащев
