Пип спустился вниз, чтобы получше рассмотреть приспособление. Вот колеса и блоки, «чудесно» раздвигающие стену перед идолом. Вот шнурочки, которыми приводят в движение глаза идола. А вот и газовая трубка, подающая в них свет. Тут и труба к алтарю, из которого идет «чудесный» дым. Все это так, но откуда берется привидение Гиранг-Ту-Уна? Пип так увлекся научными исследованиями, что даже забыл о своем положении. Он опять поднялся наверх, осмотрел сцену и заметил две интересные и дорогие вещи: большие серебряные зеркала, круглые и вогнутые наподобие очков. С одной стороны математически правильная вогнутость была отполирована, как стекло, и когда Пип взял зеркало в руки, на стене заблестело светлое пятно (так мы делаем на потолке «зайчиков»), и в нем невыразительное, но заметное отражение идола вниз головой. Вот когда он понял все: такое же отражение жрецы направляют на дым, а чтобы «бог» не стоял вверх ногами, его дополнительно отражают вторым зеркалом. Нужно отдать жрецам должное: это «-чудо» требует необычайной ловкости и практики. И что самое замечательное – физический опыт этот, может быть, насчитывает многие сотни лет!
Да, все это было бы очень интересно, если б не положение, в котором находился Пип. Вспомнив о нем, пленник почувствовал, как отчаяние охватывает его с новой силой…
Начало светать, послышались какие-то звуки снаружи. Нужно было спешить «домой», чтобы кто-нибудь не захватил врасплох. И Пип со стесненным сердцем отправился назад в свою каморку. Хорошо, если его сегодня оставят в покое, ночью можно будет продолжить поиски. А если нет?…
Пип добрался до «своих» дверей, но входить не спешил. Факир все так же смотрел на него, будто хотел упрекнуть: «Не говорил ли я тебе, что нигде не найдешь лучшего места, чем тут? Вот и вернулся…»
Пип побаивался этого взгляда «из преисподней». Он действовал так же, как когда-то взгляд кобры.
«А вдруг он скажет им, что я выходил? – мелькнула мысль. – Конечно, скажет. И тогда – прощай, надежда!»
И он посмотрел на факира умоляющим взглядом.
Тот, видно, понял, опять произнес что-то своим замогильным голосом, и от этого у пленника стало легче на душе.
Но вот послышались шаги, Пип поспешил в каморку и, прикрыв дверь, с тревогой стал ждать, что будет дальше. Три опасности угрожали ему теперь: первая – сейчас же поведут на смерть, вторая – заметят сломанную дверь, третья – факир выдаст его.
Но вместо всего этого ему лишь просунули в окошечко рисовую лепешку. Решительный момент наступил, когда такую же лепешку понесли факиру… Но он промолчал, потому что не имел никакого отношения к делам этого света. Стоило ли ради таких пустяков шевелить языком? Пускай себе неразумные люди занимаются своими делами, а у него – высшие интересы, заполняющие всю его счастливую жизнь…
Потянулся день – долгий, скучный. Пипу удалось немного поспать, но какой это был сон? Несколько раз он ненадолго выходил из каморки, однако недалеко, чтобы иметь возможность вернуться в любую секунду. В один из таких выходов присел, чтобы дать отдых ногам, да и уснул незаметно для себя. Очнулся, почувствовав, будто его тянут за ноги, а открыл глаза и увидел тревожный взгляд факира, услышал чьи-то шаги. Пип едва успел вскочить в каморку, зато с какой благодарностью посмотрел на факира! А тот и не заметил этого: к чему людская суета ему?
Но вот и ночь пришла. Подождав для верности часа два, Пип опять начал скитания. Он действовал смелее, да и успел уже выработать определенный план.
Прежде всего отправился в помещение под сценой и захватил охапку лучины, подготовленной для чудес. Зажег одну из них от светильников и пошел туда, где вчера натерпелся страху.
Заглянул в яму – и чуть не вскрикнул: кобры! Потревоженные светом, змеи шипели, поднимали головы в «шляпах», но вылезть по гладким стенам не могли. А было их в яме столько, что и не сосчитать…
Змеи всегда играли важную роль в древних индусских верованиях и очень часто имели отношение к храмам, особенно если их еще и дрессировали. Отсюда, возможно, пошло мастерство дрессировщиков, так распространенное на Востоке, а кроме того, и отношение к змеям как к священным животным.
«Может быть, и меня они думают отдать змеям?» – подумал Пип, и вместе со страшной этой мыслью к нему вернулась энергия, так необходимая для поисков выхода.
На этот раз Пип решил искать его вверху, где видел со двора окна и маленькие башни. Но не так-то легко было добраться туда. Наконец поднялся выше, в одном из коридоров нашел закрытые двери и попытался выломать их. В этом ему помог добрый бог Багара-Тунгаль: в его внутренностях Пип обнаружил крепкий металлический прут. Вскоре дверь была высажена, пленник двинулся дальше, но попал в такой лабиринт, что заблудился совсем. А окно так и не нашел, хотя выломал еще несколько дверей.
В одном месте ему послышались шаги. Прислушался – верно! Ходят несколько человек! У Пипа и ноги приросли к полу. А тут еще чей-то шепот начал приближаться, показался свет…
Пип помчался назад. По дороге потухла лучина, но он ничего не имел против этого, так как знал, что без огня легче скрыться. Шаги слышались то с одной стороны, то с другой, то сверху, то снизу… Несколько раз в отдалении мелькал свет… Наконец и дорога в храм, но – поздно: кто-то раньше успел войти туда!
Не за ним ли? Не для того ли, чтобы увести его на смерть?…
И тут для Пипа свершилось самое большое чудо из всех чудес не только этого храма, но всей его жизни. Чей-то громкий голос произнес на чистом голландском языке:
– Мингер Пип! Если вы слышите, отзовитесь! Мы пришли вас спасти!
И Пип отозвался; отозвался каким-то совсем незнакомым ему голосом и выбежал на середину храма. Тамон увидел шестерых вооруженных людей и среди них мингера ван Дэкера!
А из каморки за ними спокойно наблюдал факир, и глаза его как бы говорили: «Зачем вся эта суета? Зачем волноваться, подымать шум, если можно жить тихо и счастливо? Неумные люди! Сами убегают от своего счастья…»
X. МИНГЕР ПИП ЗАПУТАЛСЯ В ЧУЖИХ ДЕЛАХ
За несколько дней до этого по той же дороге, по которой двигались Пип с Нонгом, ехали двое других путешественников, тоже белый господин со слугой-малайцем. Они ехали также в кахар-балоне, но за десять километров до Тэнанга остановились возле одной избушки, стоявшей на отшибе, и отпустили подводу.
