— Как же ты отчитаешься перед Лурией?
— Расскажу.
— Считаешь, это будет убедительно?
— Да, — твёрдо и уверенно подтвердил Кирилл.
— А из того, что тебе известно сейчас, прямо на данный момент, уже следует, что деревня представляет интерес для Лурии?
— Следует.
— Значит, ты выполнил свою работу, Кирилл. Этого достаточно. Рад за тебя. Признаться, я думал, что ты просто бездельничаешь. Но если ты обнаружил некий феномен — великолепно. Однако дальше его должны изучать специалисты. Ведь ты не специалист.
Логика Валерия была безупречна. Но Кирилл готов был метаться из угла в угол, чтобы доказать: она здесь не работает.
— Н-ну… Понимаешь… Ну как же растолковать! — Он с мукой искал формулировки. — Это вот так вот не поймать, не пощупать… Это надо быть здесь, сжиться, шкурой ощутить…
— Специалисты сживутся.
Кирилл представил, как умные специалисты ночуют в школе, пугаются призрачных собак, влюбляются в Лизу, бродят по карьерам, падают с наблюдательной вышки…
— Не сживутся, — твёрдо сказал Кирилл. Он нашёл слова. — Это опыт индивидуальный. Он неповторим.
— Тогда он необъективен, и ты ничего не нашёл.
— Он объективен, — бессильно возразил Кирилл.
— Слушай, Кир, — сказал Гугер. — Если тебе тут понравилось, так ты поговори в Москве с Лурией, выпиши новую командировку и приезжай сюда хоть на год. Нам-то с Вэлом на фиг тут торчать? У нас никакого опыта нет. Говно здесь одно, вот и весь наш опыт.
— Я не могу всё оборвать… Не восстановится…
— Тогда оставайся здесь один.
Это был абсолютный аргумент.
— Мне нужна поддержка, — покраснев, сознался Кирилл.
Валерий и Гугер осуждающе молчали.
— Как-то мы с тобой друганами-то не стали, — осторожно заметил Гугер. — Ты ведь без нашей поддержки обходился. Зачем мы тебе?
— Есть травматический пистолет, — негромко сообщил Валерий.
Вот тут Кирилл уже вообще ничего не мог объяснить. Оружие, физическая сила — да, это было важно для Лёхи там Годовалова или для Сани Омского. Но поддержка Гугера и Валерия была не только в возможности самозащиты. А в чём тогда ещё? Кирилл не знал. Но был уверен, что без этих двоих он не найдёт псоглавцев.
— Знаешь, Кирилл, я всё понимаю, — мягко сказал Валерий тоном человека, который всё понимает. — У тебя роман с этой деревенской девушкой. Ничего предосудительного. И тебе это действительно важно. Но мы-то с Гугером здесь ни при чём. Да, наше присутствие отпугивает от тебя соперников. Но не надо делать нас заложниками своих отношений. Понимаешь, борись за них самостоятельно. И некрасиво вводить в заблуждение товарищей или работодателей.
Валерий всё свёл к Лизе. Именно этого Кирилл и боялся. Он уже сталкивался с ревностью женатых к неженатым. Хотя, может, он и сам всё сводил к тому, что Валерий просто завидует.
— Я постараюсь обрисовать картину, — убитым голосом произнёс Кирилл. — Ты сядь, Валер, это не в двух словах…
— Тогда в трёх, хорошо? — сухо попросил Валерий.
Он вытащил из кармана платок, расстелил на пороге салона рядом с Гугером и тоже сел. Кирилл стоял перед Гугером и Валерием, словно сдавал экзамен, и понимал, что экзамен будет провален.
Такой поворот всегда был в фильмах ужасов или в фильмах-катастрофах. Герой талдычит, что опасность реальна, а ему не верят. Обычно говорят, что мертвецы не оживают или что интересы туристского сезона важнее риска акулы, лавины, извержения вулкана.
— Это очень старая деревня, — начал Кирилл, — она на месте скита. И здесь у раскольников была легенда про людей-псов, которые убивают убегающих отсюда. Поэтому и Псоглавец в церкви нарисован.
— Увлекательно, — холодно сказал Валерий.
— Есть свидетельства, что здесь псоглавцы нападали на людей. А Псоглавец — древний образ, у него много значений. Надо сравнить, какое из его значений сейчас, в наше время, подходит для того, чтобы карать беглецов, и вообще, кто здесь будет считаться беглецом. Тогда станет ясно, кто такие псоглавцы, как они действуют, как спастись…
— Круто же, — взбодрился Гугер. — Мы поедем, то есть побежим, они погонятся, мы их сфоткаем. Триллер. Ты сделаешь это, Кир!
— Это и будет чистота эксперимента, — улыбнулся Валерий.
— Они только на своих охотятся…
Кирилл чувствовал, что Гугер и Валерий ни шиша ему не верят. Какие, на фиг, псоглавцы? Алкозавры здесь, а не псоглавцы.
— Я видел псоглавца, — беспомощно сообщил Кирилл.
— Йесс! — возликовал Гугер.
Если бы Кирилл не сказал, что сам видел псоглавца, шанс, что ему поверят, ещё сохранялся. Теперь — нет и нет.
Валерий вздохнул с невыразимой усталостью.
— Кирилл, я понимаю, что это банальный сюжет из трэша. У нас с Гугером роль скептиков, которые должны быть посрамлены. Видимо, ты считаешь, что надо сколько-то прожить здесь, чтобы сойти за своих, тогда псоглавцы объявятся и посрамят нас. О’кей. Допустим, псоглавцы существуют. Ты их даже видел. Кто они?
— Монстры! — заявил Гугер и скорчил рожу монстра.
— Версия первая. Монстры. Какие-нибудь мутанты, гоминиды вроде снежного человека, не важно. Биологические существа. Так?
— Так, — кивнул Кирилл. Ему стало скучно.
— Но ведь подобные существа не могут жить сами по себе в количестве трёх-пяти экземпляров. Нужна большая популяция для воспроизведения вида. А она оставит следы, которые непременно бы обнаружили, ведь здесь заповедник. И какая у монстров пищевая база? Крупные животные истреблены. Растительноядные псоглавцы — это смешно. В общем, большой популяции здесь не прокормиться.
— Я это понимаю.
— Тогда привидения! — предложил Гугер. — Они прокормятся!
— Я надеюсь, ты не будешь настаивать, что псоглавцы — призраки?
— Не буду, — хмуро кивнул Кирилл. — Но может, это духи какие… Ведь раскольники же…
— То есть фантомы. Информационные сущности религиозного происхождения.
— Здесь святой Христофор, — напомнил Кирилл.
Валерий задумался, покусывая губы.
— Фантомы должны повторять какие-то реальные объекты. Или те объекты, которые некогда были реальными и оставили в данном месте информационный след. Святой Христофор на Керженце не бывал, здесь нет его следа. Здесь только фреска. Значит, твои псоглавцы могут повторять только Псоглавца с фрески. Но фреску мы увезём в музей. И дальше информационные дубликаты должны появляться там, где находится источник — изображение святого Христофора. То есть в музее. А в этой деревне искать псоглавцев уже бесполезно.
Если бы Кирилл сам придумал такое объяснение псоглавцам, то стоял бы за него насмерть. А в изложении Валерия выглядело, что фреска — ксерокс, который печатает псоглавцев-привидений. Где ксерокс, там и копии. Валерий превратил чудо в обыденность.
— Какие ещё будут версии?
