– Хорошо!
И они пошли чистить.
Лена уже оседлала свою любимицу, как послышались шаги и голоса. Она прислушалась... И ее почему- то бросило в дрожь. У нее подогнулись ноги. Она услышала голос Пахома.
Выехали вчетвером: Лена на любимой Кармелитке, Женька на Эгине, Пахом на Великой Удали, а Аня взяла Хрустальную.
– Айда в лес! Там такие дивные дорожки! Я здесь когда-то с родителями на лыжах катался! Вон в ту сторону. Сначала мимо воинской части, а потом в горку. Там такая широкая просека для лесовозов, – позвал всех Пахом.
– Конечно, – поддержал его Женька. – Не будем же мы тут кататься по кругу? Одно дело, когда Катя с нами занимается, другое дело – сами. Хоть поскачем в лесу.
Девчонки переглянулись: прямого запрета выезжать в лес не было... Но никто этого и не разрешал. Тем более что настал конец октября, дни все укорачивались, и уже должно было вот-вот стемнеть: площадка стадиона освещалась, а в лесу смеркалось. Но по парням было видно, что, с девчонками или без них, они все равно поедут в лес. Аня это поняла первой и быстро согласилась:
– Да, давайте в лес!
И они шагом, чтобы лошади разогрели мышцы, поехали в сторону воинской части. Аня на Хрустальной ехала впереди. Другого и быть не могло: скаковая лошадь всегда остается верной себе, даже если ипподрома она в жизни не видела. Шла она очень быстро, было заметно, что сил у нее накопилось много, и кобыле хотелось поскакать.
Эгина – вторая по дурости лошадь после Хрустальной – тоже жаждала скорее перейти на более быстрый аллюр. Она тянула вперед, вынуждая Женьку всем весом висеть на поводьях. Только тогда удила, обычно свободно лежащие во рту лошади, начинали давить ей на губы, приводя в чувство. Но несмотря на это, Женька как-то очень быстро поравнялся с Аней, и бороться со своими лошадьми они стали вместе.
Рядом с Леной ехал Пахом. Ленина любимица Кармелитка тоже жаждала поскакать, но управляться с ней все-таки было легче, чем с той же Хрустальной. Великая Удаль же совсем никуда не спешила, просто шла широким спокойным шагом. Рядом с ней и Кармелитка стала успокаиваться.
– Ты давно верхом ездишь? – спросил Пахом.
О лошадях Лена могла говорить много и долго, поэтому, уже совершенно без стеснения, стала рассказывать:
– Года три. Не знаю, долго это или нет. Еще до того, как Аня узнала про Лучевое, мы здесь, в городе, ходили на одну конюшню. Но там одни пони, а больших лошадей только две. Поэтому покататься удавалось редко. Да и они в основном прокатом занимались, а ездить верхом не учили. Я так плохо ездила тогда! И как я вообще в город выезжала? Только в Лучевом, когда Катя с нами стала заниматься, я уже нормально научилась ездить!
– Ты хорошо ездишь, – похвалил ее Пахом, и Лена неожиданно для самой себя покраснела.
И ничего не ответила. Тогда он сам продолжил:
– А я так и не могу толком научиться в седле сидеть.
– Ну что ты! – тут же горячо бросилась переубеждать его Лена. – Ты вполне нормально сидишь. Еще пару занятий с Катей – и будешь лучше всех ездить.
– Да уж, ну ты сказала, – засмеялся он.
– Главное – оптимизм!
Они еще немного поболтали о лошадях, как Аня впереди махнула рукой, мол, едем рысью, а на рыси не поговоришь. Да и дорога сузилась, так что пришлось двигаться гуськом.
Они лихо припустили по лесной дорожке. Чувствовалось, что Аня с трудом сдерживала Хрустальную. Она ведь седлала ее, думая, что они будут на стадионе ездить, а потом уже не могла ударить лицом в грязь перед мальчишками, взяв себе лошадь поспокойнее. Женька от нее не отставал – видно, Эгина тоже тащила вперед. Ленкина Кармелитка, поддавшись общему настроению, тоже все время пыталась ускориться, почти совсем уткнувшись носом в круп бежавшей впереди лошади. А на Пахома и вовсе смотреть было больно. Его кобыла не тянула, не выказывала своеволия, но на крупной рыси он совсем не сидел в седле – болтался из стороны в сторону, едва сохраняя равновесие.
Проехали воинскую часть и действительно вывернули на просеку, которая – широкая, ровная – уходила вверх в гору. Всадники остановились и переглянулись.
– Поскачем? – предложил Женька.
– А не разнесут? – робко спросила Аня, с которой уже семь потов сошло от борьбы с Хрустальной.
Она боялась, что на галопе совсем потеряет контроль над лошадью. А лошади – стадные животные: если одна неуправляемо скачет во весь опор, то и другие быстро выходят из повиновения, и их потом не остановить. Притормозить можно в поле, где-нибудь на ровном месте, где можно начать скакать по кругу, уменьшая диаметр, пока лошадь не выдохнется. А здесь, когда по обеим сторонам просеки лес, перспективы были туманны.
В другой раз Лена согласилась бы с подругой, но тут на нее словно что-то нашло: ей отчаянно захотелось показаться перед новеньким мальчиком прекрасной наездницей – выпендриться, или, как говорят лошадники, гарцануть.
– Трус не играет в хоккей! – бодро сказала она. – Это же горка! Если и подхватят, далеко они нас не унесут – тяжело ведь в горку. – А подумав, добавила: – Давайте скакать парами: двое, потом, когда они поднимутся, еще двое. Чем меньше лошадей, тем проще с ними справиться.
Аня с Женей переглянулись: выходило, им скакать первыми.
– Ну что, айда? – предложил Женька.
– Только подождите, мне нужно спрятаться, чтобы Кармелитка за вами не ломанулась, – сказала Лена и попросила, обращаясь к Пахому: – Можно, я уткну нос Кармелитки в бок твоей Ульяны? Ульяна без команды никуда не припустит.
И подъехала к Пахому близко-близко. Так, что они почти касались коленями...
Аня с Женей стартанули. Их лошади пулей рванули в горку – только земля из-под копыт полетела. Ленина Кармелитка разволновалась, и сама Лена тоже. Она смотрела то вслед ускакавшим лошадям, то на мальчика рядом... И таким он ей вдруг красивым показался...
– О чем думаешь? – вернул ее с небес на землю Пахом. – Поскакали?
И они словно рванули прямо в небеса. Только ветер засвистел в ушах. Лена сама себя не помнила: не помнила, как послала Кармелитку в галоп, как правила ею, не помнила, кто из них скакал впереди, кто кого обогнал, как они остановились...
– Здорово! – наверху их уже поджидали Аня с Женей. – А мы еле остановились! А мы так проскакали! А у меня так руки вспотели, что еле повод удержала! А у меня чуть нога из стремени не вылетела! А я...
Но у Лены с Пахомом и своих эмоций было через край. Только Лена переживала не столько о скачке, сколько о... О чем? О каких-то своих новых чувствах, ощущениях. Ей почему-то казалось ужасно неловким смотреть теперь на Олега, как если бы между ними что-то было.
Глава 6,
в которой выясняется, что можно ездить верхом за ручку...
–Что, влюбилась? – спросила у Лены Соколова, подсаживаясь к ней на переменке.
– А что? – испугалась та.
– Ничего. Просто интересно наблюдать, как меняется человек, когда в нем просыпается интерес к противоположному полу. Я ведь думала, тебя мальчики совсем не интересуют. Ты же на дискотеки не ходишь, в классе ни на кого не смотришь. Постоянно торчишь у своих кляч.
Лена простила ей «кляч» и даже решилась спросить совета:
– Настя... ну, ты это... все знаешь... ну, как с мальчиками себя вести. А я вот не знаю, что теперь делать.
– Кто он?
– Он не из нашей школы.
