Стоит поезду отойти от перрона, как упырь появляется в дверном проёме.
— Лили, мы с Язмин хотим заглянуть в ресторан. Не составите нам компанию?
— Ага. А можно вопрос: это какие спагетти, которые питание или которые отношения?
— Лилиана, вы лезете не в своё дело, — отрезает Батори.
— На правах близкого родственника.
— Жду вас в ресторане.
Вампир исчезает за дверью.
Минут пятнадцать я дуюсь: всё-таки я действительно надеялась, что это будет мой отдых, а потом понимаю, что проблема не стоит и выеденного яйца. В конце концов, я же собиралась отсыпаться — Язмин мне в этом точно не помешает, а со своей легендой Батори может мне оказывать достаточно внимания в минуты моего бодрствования.
Увидев меня, Язмин машет рукой из-за своего столика. Упырь чуть кивает мне, как ни в чём не бывало. Перед ним стоит бокал с водой без газа, девица же собирается подкрепиться поосновательней — отбивной и салатом. Несмотря на детский ещё час, запивает она их токайским белым вином. Я сажусь на оставленное мне место напротив Батори и беру в руки меню. За плечом сразу же возникает официантка.
— Чайник зелёного чая и капусту по-баварски.
— Сосиски, колбаски к капусте будете? — любезно подсказывает официантка.
— Да, жареную кровянку, пожалуйста, — я не могу удержаться от того, чтобы слегка подколоть вампира. В ответ на мой взгляд он слегка поднимает бровь. Леший знает, что это у него означает, но зато ясно, что подкол он заметил. Я мысленно высовываю язык.
— А где ты учишься? — непринуждённо обращается ко мне Язмин.
— Я своё отучилась, — невозмутимо отвечаю я. — Мне всё-таки двадцать два года.
— Ой, — девица смущается. — Так ты… вы… старше меня? Мне сначала показалось, что вам лет шестнадцать.
— А вам сколько?
— Девятнадцать. Я на втором курсе в Университете Корвина[8].
— Ого! А какой факультет? Экономический, социальных наук?
Язмин смущается ещё больше:
— Ландшафтной архитектуры.
— Профессия, требующая творческой натуры и ума, — говорит Батори, улыбаясь. — Именно этим сочетанием Язмин меня и покорила.
— Ммм, понимаю. Моя специальность гораздо скучнее.
— Лили закончила философский факультет Альбертины, — поспешно произносит вампир.
— Альбертины? — неуверенно переспрашивает Язмин.
— Старейший университет Кёнигсберга, — информирую я. — Основан в шестнадцатом веке. Кёнигсберг — один город. В Пруссии.
Язмин краснеет:
— Да, я знаю, столица.
Официантка ставит передо мной тарелку с капустой, чайник и чашку, и я с облегчением возвращаюсь от светской беседы к более привычному занятию. Язмин тоже утыкается в свою тарелку. Кажется, я внушаю ей неловкость.
После ужина мы возвращаемся в купе. Батори мешкает в коридоре и шипит мне:
— Я-то думал, что вы со мной в грубы по личным причинам, а вы, оказывается, просто невоспитаны.
— Что поделать. Я цыганка, — мои уши вспыхивают. Кажется, лицо тоже.
— Не надо. Я отлично знаю, из какой семьи ваша мать. К сожалению, от этой семьи ничего, кроме внешности, она вам не передала.
Я открываю рот, но не нахожу, что ответить, и буквально вскакиваю в своё купе. Да разве же я виновата, что эта Язмин — такая дура?
Спать я ложусь рано, около полуночи. Но вскоре просыпаюсь от инстинктивной тревоги. Некоторое время я просто лежу с открытыми глазами, пытаясь определить, что не так.
В стенку возле моего диванчика ритмично стучат.
Сначала я не могу сообразить, что это может значить, но к стуку вскоре присоединяются тонкие отрывистые стоны.
Поцелуй меня леший, мне только не хватало наслаждаться звуковыми эффектами половой жизни вампиров!
Стук тем временем становится чаще, а стоны — громче. Я прижимаю ладони к ушам, но всё равно слышу. И это я невоспитанная, да? Я, по крайней мере, не ору в два часа ночи. Да ещё как! Можно подумать, что он ей не в то отверстие попал. Тотально не в то — в ноздрю, например. Я лежу, еле сдерживая искушение постучать в ответ. Мне только не хватало, чтобы они там сбились и всё начали сначала. Наконец, Язмин издаёт финальный вопль, и возня стихает.
Надеюсь, в Сегеде у нас не соседние номера.
— Памятник Иштвану Данко или, как его чаще называли, Пиште Данко был установлен в тысяча девятьсот двенадцатом году. Он изваян скульпторшой Марго Эде, — лекторским тоном рассказывает Батори.
Памятник действительно очень похож на фотографии скрипача: худой усатый мужчина с нервным лицом. Он стоит, опираясь на кирпичную стенку локтем, со скрипкой в руке, словно отдыхая после выступления.
— Обратите внимание, голова прославленного сочинителя чуть наклонена, как будто он вслушивается в очень тихую музыку. Всё дело в том, что это памятник с секретом. В него вмонтирован механизм, который чуть слышно наигрывает одну из песенок Данко. Давайте прислушаемся…
Наверное, Батори добавляет эту фразу для Язмин. Я, со своим «волчьим» слухом, с самого начала слышала эту мелодию: как будто кто-то перебирает струны пальцами. Я даже знаю эту песенку.
— Это «Красотка Лили», — выждав для приличия, говорю я. Язмин кидает на меня недоумевающий взгляд:
— А я ничего не слышу.
— Так бывает, — улыбается Батори. — Музыка очень тиха и со временем становится всё тише. Просто у Лили замечательный слух, она часто раньше всех слышит, когда кто-то подходит к двери. Механизм действительно наигрывает «Красотку Лили». Прогуляемся по набережной?
На набережной я тихонько отстаю от парочки: их воркование — а они беспрестанно воркуют — меня изрядно раздражает. Подойдя к мороженщице, я на ломаном венгерском прошу эскимо с вареньем.
— Вы туристка? — с хорошим произношением спрашивает по-немецки женщина. — Должно быть, из Пруссии или Польши?
— Из Галиции. Моя мама из Пруссии.
— Обязательно присмотритесь к Сегедскому Университету. Это один из самых лучших университетов страны. Ещё можно посмотреть наш собор — он очень красивый, его фотографии печатают во всех путеводителях по Венгрии. Ну и, конечно, взгляните на памятник Данко Пиште. Это был цыганский скрипач, любимец и гордость города. Г оворят, что его памятник немного волшебный. Если мимо него идёт созревшая девственница, до неё доносятся звуки струн. Правда, не помню, чтобы последние лет тридцать их кто-то слышал, — мороженщица лукаво, с тихим удовольствием, смеётся.
— Они играют «Красотку Лили», — сообщаю я, надрывая упаковку эскимо.
— Что?
— Струны. Играют «Красотку Лили».
Женщина смотрит на меня с изумлением, потом снова смеётся:
— Ну и хорошо. Только даже самая весёлая мелодия не стоит простых радостей жизни, я всегда так считала.
— Да, наверное, — вежливо говорю я и иду следом за Батори и Язмин.
Нагулявшись, мы заходим в уютный ресторанчик. Вампир, извинившись, отходит, и мы с Язмин
