назад, дернулся разок-другой и затих. Зато очень оживились его друзья. Кинжальный огонь пяти автоматов сошелся на стрелке и превратил его в фарш: зрелище, окончательно отвратившее Васильева от мысли вступить в огневой контакт.
Зато нападавшие вспомнили об осторожности. Теперь дверь стерег один, а холл обследовали две пары. И не бегом, а аккуратно.
Васильев сглотнул слюну, чтобы вернуть себе способность нормально слышать. Удалось только отчасти.
У Валерия оставалось только одно достаточно мощное оружие, но он понятия не имел, что из этого выйдет. Впрочем, выбирать было не из чего. Васильев быстро закатал рукав, вынул шприц. Некоторый опыт внутривенных инъекций у него имелся: несколько раз приходилось колоть отца, когда на того накатывал приступ. Но себе уколов он не делал никогда. Новичкам везет. Вышло с первой попытки. И почти сразу заколотилось сердце.
Васильев поспешно достал баллончик и, выпростав руку из-за колонны, послал струю в направлении приближавшейся пары. Длинную струю, поскольку понятия не имел, как будет распространяться ОВ в закрытом помещении. Оказалось, газ распространяется прекрасно. Оба охотника повернулись на шипение баллончика. Один даже успел нажать на спуск, и стайка пуль прошила воздух рядом с колонной. Но уже через мгновение у обоих проявился первый симптом: потеря зрения и утрата ориентации в пространстве. Но мучились ребята совсем недолго. Секунды полторы.
Их приятели, увидев, что соратники без видимых причин повалились на пол, очень обеспокоились.
И принялись поливать очередями все вокруг, превращая в щепки мебель и уродуя обшитые панелями стены. Палили, пока не опорожнили рожки. Тогда двое устремились к упавшим, а третий извлек телефон и принялся орать в трубку. Орал, что характерно, не по-русски. На полпути к цели любопытствующая пара встретилась с невидимым облачком. И обладатель телефона остался в одиночестве. Если не считать тех, кто обшаривал здание.
Васильев не без труда (глушитель зацепился за ремень) вытащил второй пистолет, выглянул с противоположной стороны колонны. Его противник уже не разговаривал, а пытался одновременно «держать» и холл, и подход к зданию. Выбрав момент, Васильев метнулся вперед и влево и укрылся за чудом уцелевшей кадкой с мохнатым папоротником. До противника шагов двадцать. Можно было подождать, пока до него доберется газ. Но не стоило. Вот-вот может появиться подкрепление. Васильев оперся на край кадки, пристроил длинный ствол между стеблей, очень тщательно прицелился и плавно надавил на спуск. В голову он не попал, попал в шею. Враг упал. Из-за деревянной стойки Васильев больше не мог его видеть, зато очень хорошо слышал тошнотворный булькающий звук.
«А теперь быстро сваливай!» – велел Валерию внутренний голос. И Васильев послушался, понимая, что всякому везению рано или поздно приходит конец. В его же случае это будет не просто конец, а Конец. С большой буквы.
Подстреленный в шею затих. Пробегая мимо, Васильев увидел, что тот плавает в луже крови,– пуля разорвала артерию. Валерий порадовался. Добивать раненого не хотелось.
Стрелой он вылетел из дверей на открытой пространство… и напоролся на автоматную очередь. Вернее, почти напоролся. Пули взвизгнули совсем рядом и со звоном и визгом рикошетировали от уцелевшей дверной створки. Инстинкт бросил Васильева на асфальт. Еще одна очередь провыла над головой. Третья хлестнула по поребрику, высекла каменные брызги. Никогда еще Валерий не ползал так быстро. Вероятно, он установил бы мировой рекорд по скоростному ползанию на открытой местности. К счастью, открытая местность кончилась, и Васильев нырнул под грязное днище джипа.
Выбравшись с другой стороны, он почувствовал себя уверенней и даже рискнул выглянуть из-за колеса.
Грохот очереди и пренеприятнейший вибрирующий вой прошедших совсем рядом пуль убедил Валерия, что высовывался он зря.
Очередь угодила в стоящую за джипом иномарку, и из нее на асфальт потекла какая-то жидкость. Васильев не стал уточнять, какая именно. На четвереньках он припустил наутек и остановился только у стеклянной будочки сторожа.
Преследователей оказалось двое. Они двигались параллельно, переговариваясь гортанными голосами. Подняться и посмотреть на них Васильев не решался. Зато он заглянул в будочку и обнаружил там брошенный сторожем помповик. И немедленно им завладел. Скорчившись в будочке так, чтобы нижняя, непрозрачная часть цоколя заслоняла его, Васильев выставил ружье и ждал. Дверцу он оставил приоткрытой: снаружи через щель ничего не разглядеть, а ему хоть какой-то обзор.
Ждал он не больше полуминуты.
Преследователь остановился у будочки. Васильев не видел его, но отчетливо слышал сопение. И даже обонял запах пота и чеснока, распространяемый противником. Стоя у будочки, тот оглядывал стоянку. Васильев точно знал местоположение врага, но стрелять через стекло не рисковал. Наконец преследователь шагнул вперед, и Васильев увидел его.
Должно быть, враг почуял этот взгляд, потому что стремительно развернулся, вскидывая автомат, но Васильев успел раньше: пинком распахнул дверь и всадил в противника заряд картечи. Автомат вылетел из рук преследователя, а сам он, отброшенный ударом, врезался в ближайшую автомашину и безжизненным кулем сполз на асфальт.
Васильев услышал короткий вскрик, увидел оскаленное заросшее черной щетиной лицо второго, наводящего автомат, поспешно передернул цевье помповика, уже понимая, что все равно не успеет выстрелить и выскочить из будочки тоже не успеет…
Злобно взлаял автомат. Звук отразился от соседних домов, вернулся эхом. Васильев услышал это эхо, потому что стреляли не в него. Врага швырнуло вбок, он пронзительно закричал…
Васильев, пригнувшись, метнулся к шеренге коммерческих ларьков. У крайнего стоял Олежек и призывно махал рукой. На плече у него висел автомат.
– Давай быстро! – Он схватил Васильева за руку и потащил к припаркованной у тротуара «шестерке». За рулем сидел потеющий от страха молодой парень, а на заднем сиденье – Гарик. В руке он держал нож, плотно прижатый к сонной артерии водителя. Настолько плотно, что по шее парня сползала под ворот красная полоска.
Васильев запрыгнул на переднее сиденье, ткнул в бок водителя стволом помповика.
– Вперед, быстро!
Водитель тут же рванул с места.
Гарик отнял нож от его шеи, обтер о сиденье и спрятал.
В салоне кисло пахло сгоревшим порохом. Водителю этот запах был явно не по душе.
– Я вас не видел, мужики! – быстро проговорил он.– Не видел, не знаю, Богом клянусь! Не убивайте, а? Хотите, машину заберите, а?
– Успокойся,– устало произнес Васильев. Стресс схлынул, оставив после себя дрожь, боль и ватную слабость.– Веди себя хорошо и будешь жив. И машину тебе тоже оставим.
– Я – все, что скажете. Вы только скажите. А я сам – никому! Чтоб мне…
– Заткнись! – бросил с заднего сиденья Олег.
– Поворачивай к Ладожской,– распорядился Васильев.– И не гони, понял?
Водитель послушно сбросил до пятидесяти и через пятнадцать минут высадил их на углу у «Самоцветов».
– Права отдайте, а?
Олег бросил права ему на колени.
– Гляди,– предупредил он.– Мы тебя знаем, найдем на раз!
Машина уехала.
– Тебе не кажется, что эту дуру надо куда-то спрятать? – спросил Олег.
Васильев глянул на помповик, который держал в руке. Парень прав. Вообще, ружье надо было выкинуть по дороге.
– На! – Гарик стянул с себя щегольский белый шарф.– Замотай.
Помповик спрятали на пустыре. Засунули в какую-то нору, припорошили землей и снегом. Единственный оставшийся патрон Васильев выкинул в замерзшую лужу, продолбив кирпичом лед.
