Горазд вразвалочку обошел первые сани, встал напротив Духарева. Еще двое оружных подтянулись вперед. Один из них – тот самый варяг с синими усами. Подскакал, плавно осадил коня, легко соскочил на укатанный снег. За оружие, в отличие от прочих, варяг хвататься не стал, и Духарев это оценил.
– Узнал? – спросил Серега, сделав шаг навстречу Горазду.
– Узнал,– купец не удержался, метнул взгляд на заснеженные елки. Тоже, как передовые, боялся жалящей стрелы? Неужели у него под шубой и доспеха нет?
– Не бойся,– усмехнулся Духарев.– Я один.
– Ага… – Горазд не очень-то поверил.– А чего надо?
– Отдавай моих – и езжай своей дорогой,– спокойно произнес Духарев.
Горазд еще раз поглядел наверх – понизу зимний лес просматривался хорошо. Поглядел – ничего не заметил. Снег на хвое лежал ровно. И внизу – никаких следов.
– Отдавай, значит, говоришь? – Теперь и Горазд усмехнулся.– А не то что будет?
– А не то – сам возьму!
Тут купец окончательно уверился, что Духарев в самом деле один. И сделал единственно возможный вывод: совсем чужак обнахалился. Или, что скорее, умом тронулся.
– Вижу, ты зброю надыбал,– произнес Горазд с иронией.– Украл? Или мертвеца ободрал?
– Я – не ты, Горазд! – отрезал Духарев.– Я чужого не хапаю.
– …Значит, оружьем разжился,– продолжал купец, словно и не заметив Серегиной реплики.– Токо оно тебе ни к чему. Ты ж биться не умеешь!
– Может, и не умею,– не стал спорить Духарев.– Да правда на моей стороне. Горазд! – Он покосился на варяга и произнес торжественно: – Вызываю тебя, Горазд, на оружный бой! До крови! Одолеешь – все мое твоим станет. Я одолею – возьму свое. А ежели сам боишься,– добавил он пренебрежительно,– настоящего бойца выставь. Вон хоть его! – Серега кивнул на синеусого. Этот и еще один воин, совсем молодой, розовощекий, но уже с варяжскими отвислыми усиками на типично славянской скуластой физиономии, были в Гораздовой ватажке самыми опасными. Оба они глядели на Духарева очень внимательно и за мечи хвататься не спешили. Зато стояли так, чтобы удобно было напасть на Серегу одновременно и с разных сторон.
Горазд засмеялся. Он помнил, каким был Духарев летом. Купец точно знал, что за неполный год из кулачного драчуна воина не вырастишь.
– Засиделся я в санях,– громко заявил Горазд.– Разомну косточки!
Он скинул шубу на руки ближнего. Под шубой оказалась пластинчатая броня с рукавами по локоть, надетая поверх меховой куртки.
«И не жарко ему?» – подумал Духарев.
Горазду подали круглый щит с выпуклой тарелкой умбона[11] посередине и булаву, которую он прицепил к поясу справа. Купец притопнул, выдернул меч, провернул над головой, разминая кисть. Дружинники его разошлись, освобождая место, а остальные: домочадцы, сбившиеся кучей челядники – наоборот, придвинулись. Тут Духарев наконец-то углядел Мыша, вскарабкавшегося на сани, чтобы лучше видеть. Заметив радость и испуг, одновременно проступившие на физиономии мальчишки, когда тот признал Духарева, Серега ему подмигнул: не боись, прорвемся.
Абсолютной уверенности в победе у него не было: Серега ведь еще никогда не сражался по- настоящему. С готовым к бою, хорошо вооруженным бойцом. Разбойники, которых он побил несколько дней назад,– не в счет. Не застань их Духарев врасплох, еще неизвестно, кто кого побил бы!
Духарев подхватил со спины маленький кулачный щит и одновременно правой рукой выдернул из ножен дареный клинок. Завертел им в воздухе так, что сталь размазалась блестящим веером.
Горазда это не впечатлило. Он сам мог бы вертеть не хуже. Бегать за более молодым противником он не собирался, поэтому спокойно стоял. Ждал, пока Серега начнет сам.
Духарев сделал пробный выпад – Горазд не удостоил выпад вниманием: ясно, что не достает. Серега повторил движение еще раз, а на третий метнулся вперед. Целя мечом под нижний край щита. Горазд с легкостью отшиб клинок, рубанул в ответ, длинно, наискось. Серега ушел. Он внимательно наблюдал за противником, оценивал каждую мелочь. Мечом купец орудовал неплохо, а вот щит держал жестко, с наклоном вперед. Щит был Горазду явно не по руке. Слишком тяжел. Зато – большой и крепкий. Такой рубить – только меч портить. Еще одна трудность была в том, что Серега не хотел убивать купца. Горазда следовало свалить аккуратно, а то еще вмешаются варяги, и тогда Духареву придется круто.
Если не взять силой, значит, надо брать хитростью. Чем-нибудь совершенно неожиданным. Серега с минуту покрутился вокруг Горазда, пробуя его так и эдак. Купец отмахивался с большой ловкостью. Он уже понял, что имеет дело не с тем лохом, которого побил летом. Видел, что мастерство его противника существенно возросло. Только еще не знал,
Атака, встречный выпад Горазда – Духарев отшатнулся, споткнулся на ровном снегу и упал на спину. Купец подскочил, намереваясь добить. Щит Горазд держал низко, с прежним наклоном вперед, и Духарев, выгнувшись, упершись лопатками, изо всех сил ударил в этот щит двумя ногами как раз в тот момент, когда купец откинулся назад, замахиваясь мечом. От неожиданного удара щит подпрыгнул, край его угодил купцу по зубам, а сам купец, весивший в доспехе никак не меньше центнера, пушинкой отлетел назад, мимо светлоусого дружинника, и влетел спиной в придорожный сугроб. Меч, правда, не выпустил, но Духарев не дал ему опомниться, подскочил, прижал подошвой Гораздову руку с мечом, придавил собственным клинком Гораздову жилистую шею, не забывая, впрочем, держать боковым зрением варягов: вдруг решат заступиться за хозяина?
– Твоя взяла,– прохрипел Горазд окровавленным ртом.– Заберешь своих.
Серега убрал ногу и меч, отступил назад. Купцу подали руку, он поднялся, ощупал языком передние зубы, убедился, что на месте.
– Хитростью взял,– сказал он ворчливо.
Духарев увидел, как заухмылялись варяги. Для них это звучало как похвала.
Горазд подумал немного. Еще раз ощупал языком зубы и неожиданно предложил:
– А давай-ка ко мне служить!
– Ага,– усмехнулся Серега.– Опять в полные холопы?
– Не-е,– мотнул головой купец.– По ряду. Платить буду, кормить… Доспех дам хороший!
«Не обманет,– подумал Духарев.– Свидетелей сколько! Непонятно только, зачем я ему? Своих дружинников не меньше дюжины!»
– Три куны в день,– заметив его колебания, сказал купец.– Соглашайся!
– Проси мехами по ослецкой цене,– деловито проговорил возникший под Серегиным локтем Мыш.
– Мехами,– повторил Духарев.– По ослецкой цене.
– Ну, землеройка… – прошипел Горазд, глядя на Мыша… и вдруг махнул рукой: – А-а-а, будь по-твоему, Серегей!
«Смотри-ка,– подумал Духарев,– оказывается, ты знаешь, как меня зовут!»
– А ты, землеройка, давай расти,– продолжал он, глядя на Мыша.– Дорастешь брату до плеча – в приказчики возьму. Толк из тебя будет.
Глава девятая,
в которой Серега, помимо всего прочего, узнает, почему в Полоцке больше нет церкви
Духарев сговорился с Гораздом, и тот уступил ему, до Смоленска, гнедого мерина. Для Слады. Вообще-то купец оказался вовсе не таким дерьмом, как раньше думал Серега. По местным меркам – совершенно правильный мужик. Если что плохо лежит – подберет. Если кто должен – взыщет. Да и кто сказал, что в рабах у Горазда хуже, чем в армейской учебке? Кормежка точно лучше. А иному человеку в холопах даже уютнее, чем на свободе. Думать не надо, распорядок жизни устоявшийся… Как в армии. А кому не нравится – всегда найдет выход. Вот Серега же нашел, верно? А если Горазд пакости Духареву и ребятам строил, так не из врожденной подлости, а из соображений престижа. Слыханное ли это дело, чтоб ему, лучшему мужу, торговому гостю, княжему советчику Горазду, противоречил какой-то бродяга? Спустить такое – потерять лицо. Это как если в кабаке у тебя какой-то ханурик нагло бабу увел. Тут уж хочешь не хочешь, а надо власть показать. Иначе собственные кореша уважать перестанут. А когда выяснилось, что Серега вовсе не ханурик, а человек вполне авторитетный: меч у него добрый, конь хузарский, да еще вышколен по-варяжски… Короче, не бомж бесполезный, а серьезный воин. Вот тут ситуация существенно
