сколько поджидала его, Мишу. В чем и не ошибся.
– Что-то, Мишаня, вид у тебя невеселый! Девочка оказалась не подарок, или на здоровье жалуешься? Если проблемы с девчонкой, могу помочь, – первой заговорила с ним Ирена.
– Нет, мадам, никаких проблем. Я вполне справлюсь сам! – отрезал Миша, возможно, что и несколько резко. Но мадам в ответ только нарочито расхохоталась.
– Ну-ну, Мишенька, смотри, если что, я буду неподалеку, – сквозь смешки ответила мадам, пропуская Мишу к заветной двери.
«Наверняка будет подслушивать в коридоре. Тотальный шпионаж – любимое развлечение нашей уважаемой патронессы», – подумал про себя Миша, но предполагаемое занятие мадам Ирены его ничуть не обеспокоило. Он прекрасно знал, что Ирена будет стоять под дверью исключительно ради собственного удовольствия, а отнюдь не по поручению хозяина, который безоговорочно полагал в основе прочности их общины полное доверие между всеми ее членами.
Но, тихонько заглянув после обязательного учтивого стука в комнату девушки, он увидел, что Рита мирно спит, откинувшись навзничь на подушки. Миша тут же решил ее не будить, тем более что какие- нибудь полчаса или час ничего не меняли, а с другой стороны, мадам могло надоесть караулить его в коридоре, что само по себе было бы неплохо.
Когда Рита открыла глаза, было уже время обеда. И потому вскоре в ее комнате снова возникла все та же Тата, на этот раз катящая впереди себя тележку на колесиках. Но на этот раз кормить Риту ей не пришлось. Почти сразу вслед за Татой в спальню вошел сумасшедший Миша. Отпустив Тату кивком головы, он подкатил сервированный столик к Ритиной кровати и сам сел рядом. Суетливо и неумело перебирая обеденные приборы, он налил Рите вкусно дымящегося супа в фарфоровую плошку и, закрепив плошку на специальной подставке, убедившись, что та не опрокинется, Миша заговорил. Говорил он долго, не забывая при этом подавать и менять Рите тарелки, и она ела и слушала его не перебивая. Сначала из некоей боязни перед явно ненормальным человеком, потом уже из нездорового интереса, и, наконец, из нехорошего, возникшего у нее ощущения, что все, о чем ей рассказывает Миша, – чистая правда. Уже сытая, Рита откинулась на подушки, но расслабиться не смогла, ее всю било, точно в лихорадке, но на этот раз не от болезни – от страха. От страха перед правдой, пока не очень убедительной, но, по внутренним ощущениям, с не заставящими себя ждать доказательствами. Поэтому надо было наступать и таким образом защищаться:
– Откуда ты знаешь, что этому вашему Яну на самом деле шестьсот лет? Только потому, что он сам вам сказал? Ты же, Миша, здесь всего три года, а говоришь так уверенно, будто у его матери роды собственноручно принимал! – Ритка перешла с Мишей на ты и даже не заметила. Настолько были пусты и не нужны церемонии, когда, она знала это и чувствовала каждым нервом, решалась вся ее будущая жизнь и судьба. И Миша тоже стал говорить ей «ты», даже с нескрываемым облегчением, хотя речь его и осталась безукоризненно правильной и без малейшего оттенка наглости и фамильярности.
– Видишь ли, Рита, я не могу заставить тебя поверить мне и Яну и всем остальным из нас. Пока не могу. Но эта вера придет со временем, и основана она будет не на пустом месте. А пока я, чтобы убедить тебя хоть в чем-нибудь, представлю первое доказательство того, что я не сумасшедший и не лгун. Будь добра, открой, пожалуйста, рот и пошире. Не бойся, больно не будет.
Рита, скорее из любопытства, чем от доверия к нему, запрокинула голову, и Мишины пальцы плотными и ощупывающими движениями стали массировать ее десны одновременно справа и слева. Потом он слегка надавил и сразу же убрал руки, и рот наполнился теплой солоноватой жидкостью. Рита справедливо решила, что это кровь. Но боли, как и обещал Миша, не было никакой.
– Теперь прополощи и выплюнь. – Миша протянул ей стакан со слегка розоватой водой. Потом поднес раскрытую ладонь к самым ее глазам. – Посмотри сюда.
– Мамочки, что это такое? Что это значит? – шептала в ужасе Ритка, пытаясь по подушкам отползти подальше, но и не имея сил отвести взгляд от его ладони. Миша держал перед ней на весу два довольно крупных человеческих зуба, два клыка с полным набором корней, слегка замазанных кровавой жижей. Ритка провела языком по верхней десне – так и есть: два пустых страшных гнезда. Господи, да что же это?!
– Не пугайся ты так, ничего страшного, послезавтра уже вылезут новые, лучше прежних! – Миша загадочно, но успокаивающе усмехнулся. – А эти клыки все равно бы к утру выпали, так что я лишь немного помог.
– Почему? – только и смогла выдавить из себя Рита.
– Все просто. Ты меняешь зубы, потому что больше ты не обычный человек и, следовательно, зубки тебе тоже нужны особые, необычные.
– Какие же?
– По устройству они будут представлять собой нечто вроде шприцев. Но подробности и инструкции к пользованию получишь позднее. – Миша постарался сгладить ее нервозно-напряженное состояние шуткой, хоть и не вполне удачной. – Сейчас это не главное.
– А что сейчас главное? – Первый шок у Риты прошел, и на зубы, все еще лежащие в Мишиной руке, она могла уже смотреть без страха и особого отвращения.
– Главное, поверила ты мне наконец? Хотя бы немного?
– Ну, допустим, что поверила. Дальше-то что?
– Дальше будешь жить с нами. Мы теперь одна семья. Ты пока это не в состоянии принять и понять, но тем не менее все так. Мы будем тебя учить, лечить, будем заботиться о тебе. А ты, когда придет время, определишь свое положение в нашей общине и тоже внесешь свой вклад в нашу семью.
– А если я не захочу? Если я смотаюсь отсюда? Если пошлю вас всех к такой-то матери?! – Ритка сорвалась чуть ли не на визг, протест и злость затопили ее сознание помимо живой человеческой воли, она кричала и в то же время представляла себя со стороны и знала, что выглядит отвратительно-базарно, и что Миша смотрит на нее, извергающую бранные, уличные слова, и назло стала выкликать нечто совсем нецензурное.
Миша, однако, невозмутимо выждал, пока она закончит свою матерную тираду, и ответил ей рассудительно и спокойно:
– Насильно никто не станет тебя удерживать, не беспокойся. Но уходить не советую. Хотя бы первое время, пока ты не освоишься со своим новым положением. Неконтролируемая самостоятельность может стать смертельно опасной для новичка, который еще даже не испытал свою первую жажду и не знает, что это такое. И тем более не умеет в одиночку охотиться и даже правильно обращаться со своим телом.
– Ты же говорил, что я теперь чуть ли не бессмертная? Или ты мне лапшу вешал? – уже миролюбиво осведомилась Ритка.
– Да, сама по себе ты не можешь умереть. Но есть вещи, которые могут тебя убить, и их надо знать. И уметь от них защищаться. – Миша перешел на почти учительский тон, и голос его от фразы к фразе становился все более строгим. – И научиться жить так, чтобы ни в коем случае не привлекать к себе излишнего внимания. Ничего из вышеизложенного ты еще не умеешь, ты пока наш иждивенец и ученик. Ты даже не прошла до конца стадию перерождения, она закончится полностью не раньше чем через неделю.
– Ну а когда я всему научусь, я смогу сама решить, что мне делать дальше?
– Безусловно. Но имеется еще одна проблема... – Миша на минуту замолк, тут уж была не была. – В общем, завтра с утра тебя навестит следователь.
– Это с какой же стати? Что он, мне родственник, чтобы меня навещать?
– Это по поводу твоих подруг: Кати и Аси. И вот что ты должна будешь сказать ему... – Тут Миша сделал паузу, многозначительную и увесистую, как занесенная дубина, чтобы значения будущих слов дошли абсолютно и грозно до его собеседницы. – В ту ночь, ты понимаешь в какую, вы втроем, поругавшись с нами и обидевшись на... Впрочем, причину ты сможешь додумать сама. Далее, вы вышли отсюда и на проселке остановили машину. В ней уже сидели двое парней-кавказцев. Вы были пьяны и рассержены, вам было все равно, и вы сели к ним в машину. По дороге парни вас связали и завезли в лес. Там вас стали бить и насиловать. Но так как их было только двое и они не могли уследить сразу за всеми вами, тебе удалось развязаться и убежать. Как ты добралась обратно к нашему дому, ты уже не помнишь. Утром тебя, избитую и покалеченную, нашли без сознания у ворот. Что стало с твоими подругами, ты не знаешь. По версии милиции, они обе пропали без вести. Номера машины ты не помнишь. Марку можешь назвать любую. Это
