– Может, может! – подтвердил Клим.
– И что же теперь? – мучаясь от осознания своей вины, произнес Гера.
– А что теперь? Все! Денежки тю-тю!
– Как это тю-тю?
– А вот так, – стараясь не признаваться в своей вине, сказал Клим. – Сто баксов ушло на ремонт. Еще сто на такси. И погуляли мы с тобой будь здоров. И кончились деньги.
– Как??! – заорал Гера. – Пускай сто ушло на ремонт, сто на такси и сто на пропой! Но где еще семьсот?
– Где, где… – заворчал Клим. – А леший его знает, где. Я утром все карманы перерыл – одна рублевая мелочь осталась.
– Все ясно, – упавшим голосом произнес Гера. – Ты их пропил. Ты, червяк с косичкой, пропил, прокутил и промотал семьсот баксов!
– Ладно тебе наезжать! – угрюмо отозвался Клим. – Если бы ты не полез на люстру, я бы так не завелся.
– Значит, я виноват?
– Да оба мы хороши, – предложил мирный исход Клим. – Надо было, конечно, припрятать баксы до утра.
– Это конец, – прошептал Гера. – Мы пропили свою мечту.
– Да не убивайся так, – проявил сострадание Клим. – Заработаем еще. Я Скунс продам.
– Да за твой Скунс тарелку навоза никто не даст! – вспылил Гера. – Наоборот, еще тебе подарят освежитель воздуха, чтобы курортный воздух не отравлял!
Он отключил телефон, сел на кровать и обхватил голову руками, но в ступоре пробыл не долго. Мобильник вдруг взахлеб запищал, словно резиновый пупс, если на него наступить. Сигнал вызова был настолько противным, что Гера схватил трубку с неудержимым желанием швырнуть ее в стену.
Вскочив с кровати, он кинулся к двери, но перед ней остановился, благоразумно решив преждевременно не выдавать папе своего присутствия в доме. Телефон продолжал требовать к себе внимания, сильно рискуя заслужить грубое обращение. Гера метался по комнате, как мышь в клетке, облученная ультразвуком. «А вдруг это Клим? – подумал Гера. – Определил номер и названивает?»
Он снова сел на кровать, включил телефон и с опаской поднес его к уху.
– Доброе утро! – услышал он низкий мужской голос. – Э-э… прошу прощения… Я не ошибся – это дом Альберта?
– Да, – ответил Гера и кивнул.
– Как себя чувствует хозяин? Надеюсь, он в сознании?
– Кажется, в сознании, – с некоторым сомнением ответил Гера и уточнил: – Во всяком случае, он двигается.
– Слава богу, – душевно произнес голос. – Значит, господь услышал мои молитвы. Я не хочу утомлять Альберта разговором по телефону и прошу вас передать ему, что Жорик навестит его сегодня в одиннадцать часов.
В трубке раздались короткие гудки. Тотчас дверь распахнулась, и в комнату влетела Лисица с зубной щеткой во рту.
– Кто-то звонил? – крикнула она, брызгаясь мятной пеной.
Гера неуверенно кивнул, а Лисица выхватила у него трубку и посмотрела на погасший дисплей.
– Кто звонил? – взволнованно спросила она, сжимая зубную щетку в кулаке, словно это был нож для разделки крупного рогатого скота.
– Какой-то Жорик, – пробормотал Гера, интуитивно чувствуя, что сделал что-то не то и за это будет бит.
– Жорик?!! – крикнула Лисица. – Что? Что он тебе сказал?
– Что навестит твоего папу сегодня в одиннадцать.
– В одиннадцать?? – ахнула Лисица. – А уже без четверти десять!! А что ты ответил? Как ты представился?
– Я? Никак. Я просто так говорил…
– Что ты наделал! – едва не плача, воскликнула Лисица. – Ты не должен был говорить с ним! И куда я теперь тебя дену? Кем ему представлю?.. Папа! Жорик звонил!
Лисица выбежала из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
«Вот те на! – сконфуженно подумал Гера. – Кажется, я что-то напортачил».
Самое лучшее, что Гера мог сделать в этой ситуации, – это незаметно ретироваться. Он надел майку, сунул ноги в кроссовки и на цыпочках вышел на лестницу. Не успел Гера спуститься на один пролет, как за его спиной раздался голос:
– Доброе утро, мой юный друг!
Гера мысленно выругался и обернулся. К нему шел Пилот. Он был в тренировочных брюках, с голым торсом. Лицо полыхало румянцем, щеки были тщательно выбриты, на шее висело полотенце. От папы буквально исходила энергия здоровья.
