Поперек первой страницы «Бурделя» большими красными буквами было напечатано:
«Они счастливы, отдавая мне свою кровь!»
Некий мефистофельского вида господин, впившийся в горло весело смеющейся голой девки, иллюстрировал заголовок. Девка была пухлая и ярко накрашенная (фотография), а вампир — нарисованный, цвета запыленного снега.
Ласковин усмехнулся. У него был знакомый журналист, который хвастал, что за день может написать три таких «интервью». И все три будут напечатаны, прочитаны и восприняты большинством как истинная правда. Большинством, читающим газеты «Колючая проволока», «Трое», «Фильмоскоп» и тому подобные. «Бурдель» можно было смело отнести к той же кодле.
Отдав газетку отцу Егорию, Ласковин вновь обратился к телевизору.
Спустя минут двадцать Игорь Саввич бросил «Бурдель» ему на колени.
— Прочти, — сказал он.
Ласковин удивленно посмотрел на отца Егория. Ему казалось, что тот способен отличить «клюкву» от «яблока».
— Прочти, прочти! — совершенно серьезно повторил Игорь Саввич. И Андрей решил, что ознакомиться с двумя страничками газетного текста — труд небольшой. Тем более что «Красную жару», которая шла по телевизору, он смотрел уже раза три.
«ОНИ СЧАСТЛИВЫ, ОТДАВАЯ МНЕ СВОЮ КРОВЬ!» — занимало целый разворот. Здесь, кроме текста, были три фотографии. На каждой присутствовал снятый со спины человек с длинными волосами, некрепкого сложения. Интерьером служила обстановка обычной, хотя и не бедной квартиры. На одной из фотографий субъект был изображен в полный рост (со спины, разумеется) на фоне ночного окна. На двух других присутствовали дополнительные персонажи: упитанный мужчина с круглыми щеками и диктофоном в руке и обнаженная девушка, довольно симпатичная, с действительно счастливым лицом. Длинноволосый субъект приник к ее горлу, но пил ли он кровь или же просто щекотал ее усами (если таковые у него имелись), определить было невозможно.
Статье предшествовал следующий эпиграф.
«Тот, кого вы видите на фотографиях, имеет все основания остаться неизвестным. Однако нам удалось получить это интервью в обмен на услугу, о которой мы умолчим из этических соображений. Господин В., будем называть его так, — мужчина необычной внешности. Выглядит он не старше тридцати лет, хотя по паспорту, подлинность которого мы проверили, ему восемьдесят шесть. У него подвижное лицо с гладкой золотисто-коричневой кожей. Но это не загар, это грим. Господин В. — очень эрудированный человек и может быть совершенно обворожительным. Но может быть и очень неприятным, если пожелает. Живет он в двухкомнатной квартире в центре Петербурга. Один».
Далее следовал сам текст интервью.
«— Господин В.! Вы утверждаете, что являетесь вампиром. Вы даже представили нам определенные доказательства. Правда ли, что вы бессмертны?
— Этого я не могу сказать. Тело мое не изменялось с тех пор, как я был посвящен. И я ни разу не болел теми болезнями, которыми болеете вы, обыкновенные люди.
— Вы сказали «обыкновенные люди»? Значит ли это, что вы не считаете себя человеком, таким же, как мы?
— Чушь говорите! Я считаю себя человеком, но уж, конечно, не таким, как вы! Индейка — птица, но никто не сравнивает ее с соколом!
— Когда вы стали вампиром? Когда начали пить кровь?
— Художником не становятся, обмакнув кисть в краску!
— Но вы наверняка помните день, когда попробовали кровь впервые?
— Разумеется, помню! Ночь с шестого на седьмое февраля 1939 года. В одной из ленинградских больниц, я работал там врачом-ординатором.
— В какой именно?
— Той, что у Исаакиевской площади. Не знаю, как она теперь называется.
— Кто ваша жертва?
— Не жертва! Это ложное слово. Ею была моя жена.
— Что с ней стало?
— Она умерла.
— В ту ночь?
— Три года спустя. В Казахстане.
— А когда вы стали вампиром?
— Я был посвящен в сорок восьмом году.
— Вы можете рассказать о посвящении?
— Могу, но не буду.
— Тот, кто вас посвящал, он жив?
— Жива. Это женщина.
— То есть пол имеет значение для таких, как вы?
— Да, имеет.
— А имеет для вас значение, чью кровь вы пьете?
— А вам безразлично, кто ваша жена?
— Вероятно, поэтому я не женат. Но я имел в виду: женщины для вас предпочтительнее, чем мужчины?
— Я предпочитаю тех, кого выбираю сам. Вас бы я не выбрал.
— Не думаю, что это меня огорчает!
— Потому что вы, Арнольд, — невежда!
— Может быть. Существует мнение, что, когда вампир голоден, он набрасывается на любую жертву.
— Если вы еще раз упомянете слово «жертва», мы закончим разговор.
— Прошу прощения!
— Я не насильник. Никто из тех, с кем я соединяюсь, не принуждается к этому.
— И все они становились такими, как вы?
— Что за глупость!
— Они умирали?
— Если того требовало Искусство.
— Говорят, те, кто пьет кровь, избегают дневного света: он убивает таких, как вы. Это так?
— Вздор! Яркий свет мне неприятен, потому что я вижу в темноте намного лучше вас!
— А убить вас можно?
— Не советую пробовать!
— Чисто теоретически?
— Если мне отрубить голову (
— Вероятно?
— У меня нет этого опыта. И не будет, потому что я умнее, быстрее и сильнее вас!»
Тут Андрей, взглянув на первую фотографию, пробормотал: «Здоров врать!» — и вернулся к чтению. Вранье враньем, а «вампир» был занятный.
«— Как вы пьете кровь?
— То есть?
— Из какого места? Из горла?
— Можно — из горла, можно — из ануса. Как подскажет Искусство… Из венос софено магна…
— Простите?
