в бок бей, а в живот, свой локоть – плотнее к туловищу. Чем плотнее – тем больше силы! Делай!
И соединил пальцы на ее шее.
Наташа стиснула зубы и ударила изо всех сил.
– Хор-рошо! А теперь – пяткой в пах!
– Я тебя не покалечу?
– Я уклонюсь. Бей резко снизу, локтем – в живот, ногой в пах! Отлично! – похвалил Ласковин, когда Наташа выполнила оба движения.– Теперь еще раз, ты должна довести до автоматизма: захват – два контрудара. Делай!
В этот день они отработали еще две связки от нападения сзади: с ударом головой назад и с опорой на руки напавшего – ногой против второго противника. Результаты были обнадеживающие. Полгода занятий – и Наташа вполне сможет постоять за себя.
Глава одиннадцатая
Утром следующего дня Ласковин сделал еще одну безуспешную попытку дозвониться до отца Егория.
«Все,– твердо решил он.– Вечером обязательно заеду!»
Вечером. День обещал быть длинным. Следующий звонок – Вадиму. Как идет расследование?
– Вяло,– ответил боец невидимого, или как там его, фронта.– Послезавтра, может, откопают что-нибудь новое.
– Почему послезавтра? – спросил Ласковин.
– Отчет,– лаконично объяснил Вадим.
К двенадцати Андрей приехал в Славин зал. На занятия. И неплохо поработал. Ласковин был доволен. Зимородинский – тоже. Впрочем, Вячеслав Михайлович меньшего и не ожидал. Закончили они без пятнадцати три. В три у Зимородинского – плановая группа.
Андрей обещал Наташе вернуться до четырех. Но вдруг обнаружил, что у него кончились деньги. Обнаружил с искренним удивлением: вот уже два года с ним не приключалось подобных казусов, и Ласковин успел забыть, что такое бывает.
Занять? Но взять взаймы крупную сумму, не ожидая никаких приходов, Андрею не позволяла совесть.
Варианты были. Например, принять одно из доходных предложений. Проблема в том, что ни Корвет, ни Конь, ни даже друг-приятель Шиляй не одобрят работника, заваривающего неприятности с непринужденностью утреннего чая. И еще одно: не хотелось идти ни в «холопы», ни в «опричники». Встраиваться в систему, от которой тошнит, и укреплять ее собственными мускулами? Нет уж! Лучше группу набрать. Как Гусь. Только это дело долгое. А деньги нужны сразу. Потому что продукты купить надо, за тир заплатить, чтобы пропуск не отобрали, бензин опять-таки.
В общем, к четырем Ласковин не вернулся. Покалымил полтора часа: подобрал на Московском трех «черных» и мотался с ними по Питеру, куда тем желалось. «Черные», как водится, пообещали заплатить «хорошо-ё!», но в итоге попытались отделаться тридцаткой деревянных.
– Нэт русски дэнэг, савсэм нэт, понымаэш, э?
И с легким наездом.
Ласковин сделал вид, что струхнул, дал двоим выйти из машины, а потом заблокировал двери и – двумя пальцами – нос третьего джигита. Покрутив горбатое украшение вправо-влево так, что гордый джигит прослезился, Ласковин напомнил о законе гор: «Не уверен – не выступай!»
Был, конечно, определенный риск. Два приятеля снаружи могли оказаться заправскими бандитами от джихада и попытаться пристрелить гяура-уруса. Но не попытались. Решали свои дела, задержки земляка- приятеля не заметили. Выудив из-за пазухи джигита бумажник, Ласковин действительно обнаружил дефицит рублей. Но зато избыток долларов. Пачечку стошек, полтинник и три пятерки. Ласковин взял полтинник, хотя вдруг расщедрившийся джигит гундосил: «Сто, сто бэри, нэ жалка!»
– Нэ жалка так нэ жалка,– согласился Ласковин и забрал пятерки. Стольники, надо полагать, были изготовлены несколько восточнее США.
Отпущенный на волю джигит, выбравшись из машины, вдруг воспылал гневом, загоготал и даже пнул машину Ласковина в бок. Андрей не стал тратить время на обиженное дитя гор (или пустынь, хрен их разберешь!), вырулил на трассу и поехал домой. Вспомнились ему вдруг сокурсники-туркмены, брат с сестрой. Славные ребята, добрые, умные, картошкой его кормили, когда наезжал в общагу оттянуться, конспектами ссужали на сессии. Сестра ему Хайяма на фарси читала: нравился ей Андрей. Ласковин же вел себя сдержанно: славная девушка, но уж очень некрасивая. Зато когда стали обижать туркмен другие азиаты – узбеки, которых в той же общаге обосновалось целое землячество, Ласковин, возмущенный до крайности, на пару с Митяем посетил последовательно три комнаты узкоглазых «земляков». Митяй, незаменимый в таких делах, прикалываясь от души, изображал «большого русского брата-миротворца». «Что на Востоке – тонко, то у нас на Руси – толсто. Очень толсто!» – разъяснял он каждому персонально, демонстрируя массивный кулак.
На торчезубых мелких узбеков речь его производила серьезное впечатление, особенно когда от «дружбы-фройнчапа» Митяй без малейшей логики переходил к «еще раз услышу, что ручонки распускаешь, вырву и в жопу запихну! Будет тебе русский секс, понял?» и гоготал идиотски, украдкой подмигивая Ласковину.
Веселое было время. Интересно, где теперь брат с сестрой? Уцелели в кровавой оргии распада?
«В эпоху бурь первыми убивают лучших». (Кто это сказал?) Например, тех, кто читает Хайяма на фарси.
Машина запрыгала на колдобинах – пришлось снизить скорость. Андрей свернул налево. Потом – в тоннель и еще раз налево – к Загородному проспекту. Посмотрел на часы: 16.48. Если не будет пробок – к пяти будет дома.
Перед тем как войти в подъезд, Наташа посмотрела на часы: без десяти пять.
«Андрей, наверное, уже пришел»,– подумала она с теплотой.
Перешагнув через лужу, скопившуюся во вмятине на полу за порогом, Наташа поднялась по лестнице, на ходу доставая ключи. Когда девушка открывала дверь, то услышала, как кто-то осторожно спускается сверху. Наташа с беспокойством оглянулась, но это оказалась всего лишь женщина средних лет.
«От этого каратэ у меня крыша едет,– подумала девушка.– Так и мерещатся… противники!»
Отперев второй замок, Наташа перехватила сумку в руку и потянула дверь на себя. Но войти не успела.
– Ну все, сука! – тихо и злобно сказала поравнявшаяся с Наташей женщина и взмахнула рукой.
Защищаясь, Наташа вскинула сумку. Она не знала этой женщины, не понимала, что той от нее надо. Она вообще ничего не понимала… Но действовала верно.
Порция газа из баллончика угодила в капроновый бок сумки. Наташе досталось чуть: запершило в носу, и глаза наполнились слезами. Примерно столько же попало и на нападавшую.
Наташа попятилась.
– Андрей! – крикнула она, оглянувшись.
В это время женщина ударила ее.
Наташа услышала треск рвущегося плаща. Боли в порезанной руке в этот момент девушка не почувствовала.
Наташа отпрянула назад, прижалась спиной к закрывшейся двери, выставив перед собой сумку.
– Что вам нужно? – сдавленным голосом проговорила она.
Женщина ответила потоком ругательств. Наташу удивило то, что, хотя голос напавшей на нее дрожал от злобы, говорила женщина очень тихо.
Короткое лезвие тускло блеснуло в полумраке подъезда. Нож в правой руке женщины. Нож, направленный в живот Наташи.
«Андрей! – подумала девушка. И еще: – Если она ударит меня, я не смогу танцевать».
Женщина сделала выпад – Наташа успела защититься сумкой. Лезвие вспороло ее почти во всю длину. Содержимое посыпалось на грязный пол.
«Она хочет меня убить»,– мелькнула мысль.
Нападавшая еще раз махнула ножом, целя в лицо. Девушка успела уклониться.
