Громко сопя, Тарасов некоторое время прохаживался по комнате, пиная ногами раскиданные вещи.
– Чего нервничаешь? – спросил я. – Ты украл, у тебя украли. Все закономерно.
– Было бы лучше, – произнес Тарасов, посылая мне тяжелый взгляд, – если бы ты…
Он оборвал фразу на полуслове и снова принялся мерить шагами бильярдную. Потом остановился и посмотрел на меня так, словно хотел прижать взглядом к камину.
– Если бы ты убил ее, Вацура, то нам обоим стало бы намного легче жить, – произнес он.
– Убей ее сам, – ответил я, шокированный столь странным предложением.
– Не могу, – ответил Тарасов. – Боюсь. И за решетку не могу ее упрятать. Она очень хитрая. Ее не подставишь…
– Как Анну? – договорил я. – Ты это хотел сказать?
– Да. Наверное, это.
Я вдруг почувствовал в словах Тарасова скрытый намек.
– Послушай, а с чего ты взял, что я легко могу убить человека?
Тарасов посмотрел на меня с легким недоумением, словно я не понимал какой-то элементарной вещи.
– С чего взял? – переспросил он. – Ты же с легкостью грохнул Жоржа. И расправиться с этой курицей для тебя не составит большого труда.
– Я не убивал Жоржа, – ответил я.
Тарасов прятал в глазах усмешку.
– Ну-у, – протянул он, – возможно, кто-то другой поверит тебе. А меня не надо лечить. Вьетнамец сказал мне, что видел, как ты тащил Жоржа волоком по коридору.
– Да, это было. Но я всего лишь оглушил его.
– Оглушил выстрелом в голову? – вскинул брови Тарасов.
– Я ударил его кофейником и оттащил в комнату. Это уже после меня кто-то пристрелил его.
Тарасов мне не верил.
– А что это за револьвер торчит у тебя за поясом?
– Его дала мне твоя жена.
– У Виктории никогда не было револьвера.
Тут я вспылил:
– Послушай, Тарасов! Ты меня запугать вздумал? Думаешь, что к стене припер? Ошибаешься! У тебя было куда больше поводов отправить Жоржа на тот свет! Когда я соврал тебе, что работаю на Жоржа, ты сказал, что убьешь его, а потом вышел из столовой.
– Я его не нашел, – тотчас ответил Тарасов, но было видно, что он уже ушел в глухую оборону. – Вика тоже выходила. Почему ты не подозреваешь ее? Разве у нее было меньше причин желать смерти Жоржу, этому старому блядуну, который наверняка шантажировал ее?
Оказывается, Тарасов знал намного больше, чем я думал.
– Убей ее, – повторил он, приближаясь ко мне. – А я вытащу из зоны твою Анну. Сделай это! Я обеспечу тебе алиби! Я сделаю так, чтобы дело Анны было пересмотрено. Там все шито белыми нитками, и успех гарантирован!
– Я не убиваю людей, Тарасов, – спокойно ответил я. – И ты мне уже вообще не нужен. Как ты сможешь ее вытащить, если у тебя уже нет денег? А у меня есть, и я с потрохами куплю всю охрану зоны.
Тарасов, свирепея, сунул мне под нос кукиш.
– Черта с два! Не купишь! Там не так все просто, как тебе кажется. Они возьмут твое золото и сразу же упекут тебя за решетку. Я знаю подлую натуру этих сторожевых псов!
Мы оба вскинули головы, услышав скрип ступеней, и замолчали. Состроив на лицах постные выражения усталости и безразличия ко всему, мы сели на рваные кресла.
Вика зашла в комнату, и я сразу заметил перемены, произошедшие в ней. Во-первых, она уже была одета. Во-вторых, взяла себя в руки и вела себя сдержанно.
– Господа, – сказала она мягким голосом, – я накрыла ужин. Прошу к столу.
Мы с Тарасовым переглянулись и одновременно встали. Кажется, я зацепился джинсами о пружину, но крепкая ткань выдержала. Взгляд Тарасова, брошенный на меня, призывал к мужской солидарности. Он понимал, что мне легче простого вылить на него ведро помоев, признавшись Вике за ужином: «Ты знаешь, твой муж целых полчаса уговаривал меня прикончить тебя».
Вика вышла на лестницу первой. Тарасов пропустил меня следом за ней. Я чувствовал, как он смотрит мне в затылок, как он ненавидит и боится меня.
В столовой уже было тепло – Вика прикрыла высаженное стекло фанерным листом и заложила его подушками. По-английски сервированный стол был украшен большими медными подсвечниками и вазой с хвойной веткой.
Тарасов язвительно усмехнулся, глядя, как Вика поджигает свечи и гасит лампочку.
– К чему вся эта неуместная бутафория, Викуль? – спросил он.
